Сьюзи Чарнас - «Если», 1998 № 01

…Прости, друг. Я пришел в себя. Сегодня свалился Дон Парселл. Я оставил его на Лужайке. Я ежедневно обхожу моих пациентов. Большинство по-прежнему остается на своих рабочих местах — будущих могилах. Что мы можем, Лори и я? «Наполнить жизнь в этом мире добротой»? С точки зрения науки, крайне интересно, что все видели там разное: Дон — Бога, Коби — яйцо, Алстрем лепетала что-то про дерево Игдразил. Брюс Янг рассмотрел свою Мей Лин. Йелластон узрел Смерть. Тиг увидел мать. А доктор Эрон Кей — всего лишь разноцветные сполохи. Почему я не пошел за всеми? Кто знает? Статистическая погрешность. Дефект хвостика. Ноги запутались… Лори увидела свою утопию — что-то вроде земного рая. Но о Лори мы не говорим… Она сопровождает меня на обходах и наблюдает умирающие гаметы — наших друзей. Все, что было у них в каютах, личные мелочи, весь этот корабль, которым мы так гордились… «Mono no avare — таков пафос вещей», — как говаривал Кавабата. Наручные часы, владелец которых скончался, очки… Вот и весь пафос.

…Да, дружок, доктор Эрон Кей все больше погружается в уныние. Он отказывается думать о том, как поступит, когда не останется больше никого. Сегодня Коби сломал ногу. Я нашел его и перенес в постель, чем, кажется, доставил ему удовольствие. Он как будто не испытывал сильной боли. Его зигота, штуковина, которую он сотворил — уже давно исчезла. Наверное, я не слишком четко фиксирую события. Не стало уже многих. Но «дух» Йелластона в последний раз был на месте. Сам Йелластон забрел в астронавигационный купол и таращится оттуда наружу. Понимаю, он хочет закончить свои дни там. Боже! Бедный старый тигр, бедная обезьяна, все, что так ненавидела Лори, уже исчезло. Кому есть дело до личности сперматозоида? Ответ ясен: другому сперматозоиду… Доктор Кей становится плаксив. Если начистоту, он льет слезы в три ручья. Запомни это, дружок. Это представляет научный интерес. Что сделает доктор Кей потом? На добром старом «Кентавре» установится тишина и покой. Быть может, этот корабль вечен, разве что свалится на какую-нибудь звезду… Значит, доктор Кей проживет остаток своей жизни здесь, в двадцати шести триллионах миль от родного семенника? Будет читать, слушать музыку, возделывать свой сад, делать записи огромной научной важности? Груда замороженных тел и один скелет. Внимательнее со скелетом, дружок! Или, может, разобраться с «Альфой», последней из трех разведывательных ракет? Неужто в один прекрасный день славный доктор Кей отчалит на маленькой старушке «Альфе» и отправится неизвестно куда? Куда же? Гадайте! Заплутавший хвостик, последний человечек в яйцеводе. Вперед по трубопроводу! Прошу прощения.

…Вовсе не последний! Не будем забывать про флотилии межзвездных кораблей, которые стартуют с Земли, когда до нее долетит зеленый сигнал. Они будут прибывать и прибывать… Ведь зеленый сигнал подан, и тут уж ничего не изменишь. Предел человеческих мечтаний! Теперь их не остановить. Всякая надежда померкла.

Но речь идет, разумеется, всего лишь о жалкой горстке тех, кто доберется до планеты, а не обо всем населении матушки Земли. Так что большая часть яиц так и помрет без оплодотворения. Природа потрясающе расточительна! Пятьдесят миллионов яйцеклеток, миллиард сперматозоидов — и один-единственный лосось…

…Что произойдет с теми, кто не улетит, кто останется на Земле — с остальной человеческой породой? Пораскинем мозгами, доктор Кей. Что бывает с неиспользованной спермой? Застаивается в семенниках и дохнет от перегрева. Вторичная абсорбция. Это вам ничего не напоминает — Калькутту, Рио-де-Жанейро, Лос-Анджелес? Преждевременное или запоздалое появление на свет — увы, увы… Бесполезное загнивание. Функциональная непригодность, атрофия органов. Конец всему — сплошное гниение. Гибель в неведении. Зачем-то воображают себя людьми, думают, что у них еще есть шанс…

У доктора Кея необратимая интоксикация, друг. К тому же он устал с тобой трепаться. Какой в этом прок, если ты все равно карабкаешься по трубопроводу? Ты можешь остановиться? Можешь? Смешно. Помнится, кто-то говаривал… Черт тебя возьми, почему бы тебе не попробовать? Остановись, останься человеком, даже если все мы… Боже, может ли половинка от целого, гамета, создать культуру? Вряд ли. Обреченный дуралей с заправленной под завязку башкой, ты доберешься до места или подохнешь, пытаясь избежать неизбежного…

Еще раз простите. Сегодня Лори много спотыкалась. Сестренка, ты была славным сперматозоидом, ты отлично гребла веслами. Это ты наладила связь. Между прочим, она не была безумной. Никогда не была! Она знала, что с нами что-то глубоко не так… Исцеление, возвращение к самим себе? Столько месяцев… О, Лори, останься со мной, не умирай!

…Говорит доктор Эрон Кей. Конец записи. Видимо, мое состояние представляет большой научный интерес… Мне перестали сниться сны.

Начало этой истории прозвучит как завязка коронного детектива, но что поделать: жизнь нашей героини была именно такой! Даже не скажешь, чего в этой жизни было больше — безудержной и дерзкой фантастики или детектива, замешанного на политике. Только не написанного — прожитого…

19 мая 1987 года сонную тишину небольшого городка Маклин в штате Вирджиния разорвали два выстрела. Прибывшая на место трагедии полиция нашла лежавшие в постели два трупа — 84-летнего старика и его жены, на 13 лет моложе. Оба были убиты профессионально — по одному выстрелу в голову. Для полиции не составляло секрета, что произошло: стреляла женщина — сначала в безнадежно больного мужа, потом в себя. Убийство-самоубийство было совершено по взаимной договоренности между супругами, дело быстро закрыли, все было ясно, тем более что полицию вызвал адвокат покойных. Незадолго до роковых выстрелов ему позвонила хозяйка дома, сообщила о том, что собирается сделать, и дала детальные распоряжения на тот случай, если полиция не поверит и начнет расследование.

Но полиция решила не копать. К тому же вскоре выяснились интересные подробности. Покончившие с собой Хантингтон и Алиса Шелдоны еще в 1940-50-е годы были кадровыми сотрудниками ЦРУ. Причем Алиса покинула организацию самовольно: 30 лет назад она бесследно исчезла и вела жизнь под мужским именем. Словом, полицейские из столичного предместья постарались быстро забыть о неприятном инциденте. Бывшее начальство супругов-разведчиков было явно не настроено ворошить дела давно минувших дней.