Сьюзи Чарнас - «Если», 1998 № 01

С недавних пор Деннис Хоуп открыл виртуальный магазинчик в Internet, так что теперь любой желающий урвать кусочек Солнечной системы может заключить эту сделку без особых хлопот: 177 акров на солнечной стороне Луны обойдутся вам всего в 16 долларов плюс почтовые расходы и налог, а шикарный участок на Марсе размером в 2000 акров — на какой-нибудь десяток долларов дороже.

Я искал Лию, а нашел в мастерской Толли. Ее лицо было прикрыто зеленым пластиковым фильтром, на верстаке перед ней лежал разобранный омнибластер. Она ковырялась зондом в его потрохах. Я остолбенел: никогда еще не видал разобранного бластера. Даже не знал, что они разбираются: думал, они сплошные.

— Что ты делаешь, Тол?

Она даже не взглянула на меня.

— Будь добр, уйди с траектории луча.

Я и так предусмотрительно старался не попасть в створ выстрела, но все равно попятился.

— Что я делаю, Тинкерман? Регулирую бластер, только и всего. Закрой глаза.

Я закрыл, но не совсем: хотел увидеть, что она вытворяет. Она дотронулась до какой-то детальки, и из жерла ударил тонкий, яркий луч пурпурно-розового отлива. Я зажмурился изо всех сил, но все равно увидел на внутренней стороне век ослепительную зеленую вспышку, сменившуюся абсолютной темнотой.

— Все, можешь больше не жмуриться, — проворчала она немного погодя.

Я опасливо приоткрыл глаза. Окружающий мир был по-прежнему подернут зеленой дымкой.

— Не знал, что омнибластеры теряют настройку…

— Ты большой специалист.

Она продолжала рыться в разобранном оружии. Приглядевшись, я увидел боевой кристалл, похожий на темное стекло в белой изолирующей оболочке, чем-то напоминающей вату.

— Вообще-то они должны работать без всяких фокусов полный срок. — Она поглядывала на экран, что-то подкручивая пластмассовой отверткой. — Бластеры настраивают на фабрике, и пользователю не полагается в них копаться. Но я не хочу доверять свою жизнь оружию, которое не могу самостоятельно отладить. А ты? От ерундовой разницы между фабричной и собственной настройкой будет зависеть моя шкура. А кстати, и твоя, белый паренек. Зажмурься!

В этот раз я не сжульничал, и все обошлось.

— Уже лучше, — проворчала Толли. — Что тебя сюда привело? Неужто высоколобые ученые решили наконец выйти в народ?

Я огляделся. Какие ученые? Наверное, она имеет в виду не меня: конечно, я неплохой техник, могу при случае заменить пилота, но ученым меня не назовешь.

— Или ты решил поменять свою белую камбалу на настоящую женщину? — Наконец-то она подняла голову и усмехнулась; на лице цвета пивной бутылки блеснули белые зубы.

Толли, конечно, очень даже ничего, лакомый кусочек для любителя — крепкая, ладная, мускулистая. Но я к ней не испытываю особых чувств.

— Это вряд ли, Толли.

— Дело твое. — Она покачала головой. — Ты знаешь, где меня найти, если передумаешь. Со мной ты ее живо забудешь.

— Ну да! Держу пари, что даже в разгар утех ты можешь пустить в ход три бластера и четырнадцать фунтов гранат, если какая-нибудь вражеская армия случайно прервет свидание.

— Вполне возможно! — Она засмеялась. — А ты проверь! Дверь моей каюты никогда не запирается. Но ты все равно открывай ее очень медленно, иначе я проделаю пару лишних дырок в твоей костлявой заднице. Ну-ка, закрой глазки еще разок.

Бело-розовая вспышка на внутренней стороне век.

— Готово.

Я открыл глаза. Она уже собирала омнибластер.

— Хочешь, я и твой отлажу в лучшем виде?

— Мой? Я еще не выбрал себе оружие из пирамиды. Неужели ты воображаешь, что оно мне понадобится? Это в дыре глубиной в десять миллиардов километров?

— Как знать! Береженого Бог бережет — вот мой девиз. Ближе к делу, Тинкерман. Если ты меня искал, говори в чем дело или проваливай.

Я искал не ее, но вежливость помешала мне в этом признаться.

— Мы приблизились на расстояние, когда уже можно воспользоваться дальнобойной оптикой. Я подумал, может, ты захочешь взглянуть?

— Еще как захочу! Так бы сразу и сказал!

Она задрала куртку и сунула отлаженный бластер в кобуру, прилепленную прямо к телу под левой грудью. Я успел рассмотреть еще один бластер и два кинжала в ножнах. Толли известна своей предусмотрительностью. Она перехватила мой взгляд.

— Нравится, белый паренек? Если хорошенько попросишь, могу разрешить как следует посмотреть и потрогать.

— Как-нибудь в другой раз.

Мы оба знали, что другого раза не будет, но Толли обожала такие шутки. Мы шутили уже не один год, с тех самых пор как я впервые повстречал Толли Окумбу. Мы с Лией участвовали в экспедиции к руинам старого Лос-Анджелеса. Толли была телохранительницей. Среди руин почти не осталось жизни, но то, что еще жило, действовало быстро, ловко и безжалостно. Движущей силой тамошних обитателей был голод. Однако скорость, ловкость и безжалостность Толли были круче. Гораздо круче.

Самое забавное, Лия и Толли сразу понравились друг другу. Лия Хамакава уважает профессионалов в любой сфере деятельности. Они так хорошо ладили, что порой я чувствовал себя лишним. Толли частенько со мной заигрывала, но я знал, что дальше слов дело не зайдет. Лия иногда намекала, что не будет против, если у меня возникнет легкая интрижка с другой женщиной.

Как будто я мог…

Лия уже находилась в зале научного совета. На плече у нее сидел Моряк. Так звали грязно-желтого австралийского попугая с пучком розовых перьев на затылке и богатым словарным запасом из отборных непристойностей. В длительных путешествиях команда развлекалась, обучая его новым забористым словечкам. Когда мы вошли, он склонил голову набок, но, к счастью, промолчал. Лия указала на экран.

— Как вам это нравится? — шепотом осведомилась она.

Экран занимало увеличенное изображение странного объекта: огромная сфера с множеством граней, чем-то похожая на мутировавшего броненосца.

— Масштаб изображения вводит в заблуждение, — пояснил главный астрофизик. — На самом деле, объект имеет в поперечнике четверть световой секунды.

Я присвистнул: штуковина оказалась и впрямь здоровенной. Земля выглядела бы рядом с ней как горошина рядом с грейпфрутом.

Моряк с восторгом отреагировал на мой свист, решив, что это адресовано ему, и осведомился:

— Эй, пр-риятель, покажи девочке, где р-раки зимуют.

Толли почесала у него под хохолком. Попугай потянулся к ней и защелкал клювом.

— Почему его не обнаружили с Земли? — спросил кто-то.

— Слишком темный. Это изображение сделано благодаря увеличению отраженного звездного света в десять миллионов раз. Его не обнаружишь даже орбитальными телескопами.