Сьюзи Чарнас - «Если», 1998 № 01

По инструкции полагалось постоянно поддерживать друг с другом радиосвязь, однако нам не удавалось даже получить надежный сигнал с радиолокационного маяка Толли, не говоря уже об аудиосвязи. Я занялся двигателем на катере Толли, а Лия вернулась к приборам.

Толли появилась только через несколько часов. Шлем болтался у нее на спине, снятые перчатки торчали в зажимах на локтях — наверное, так ей было легче управляться с реактивным ружьем, которое она несла в руках.

— Можете снять скафандры, — сказала она.

— Это безопасно? — спросила Лия.

— Опасность не здесь, а там, — ответила Толли. — Там ее полно. Но воздух вполне пригоден.

Она поставила ружье на предохранитель, сняла со спины рюкзак с образцами и уселась с ним рядом, скрестив ноги. В такой позе она напоминала черную железную статуэтку древней богини смерти, от которой исходила аура спокойной силы.

— Не на этом уровне, — задумчиво продолжила она. — Этот уровень безопасный. Их уровень ниже.

— «Уровень»? — спросила Лия.

— «Они»? — спросил я.

— Существа, — ответила Толли. — Опасные, но не слишком, если быть настороже. Очень быстрые, со страшными когтями, но соображают слабовато. Двоих я пристрелила, а остальные не решились приблизиться.

Она открыла рюкзак. Зверюга, извлеченный оттуда, был похож на небольшую рысь, только шестилапую и с длинными зубами. Передние лапы заканчивались острыми, как бритвы, когтями. Толли подергала животное за задние ноги:

— Какова мускулатура? Можете себе представить скорость и маневренность! А теперь взгляните на центр тяжести. — Она приподняла тушу. — Этот зверь может бегать на четырех задних лапах, используя две передние как оружие. Это очень важно: так он становится несравненно опаснее кошки. Он может драть вас когтями и при этом крутиться, увиливая от заряда. Чтобы его уложить, мне потребовалось два выстрела. — Она закатала рукав и показала разорванную термоизолирующую подкладку. — Центральные лапы тоже опасные.

Это произвело на меня сильное впечатление. Любое создание, которое Толли удалось уложить только со второго выстрела, заслуживало серьезного отношения. Я посмотрел на нее. Она хорошо скрывала свои чувства, но сияние глаз и чуть искривленные губы подсказали, что Толли возбуждена больше, чем хотела бы показать. Неведомый зверь набросился, едва не угробив ее, теперь она светилась от счастья.

— О каких уровнях ты говоришь? — спросила Лия.

— По-моему, эта планета состоит из слоев, как китайская головоломка: скорлупка за скорлупкой. Я наткнулась на здоровенную дыру. — Нас действительно окружали бесчисленные дыры самых разных размеров. — И спустилась туда.

— И что же внутри?

— Все как здесь. Только небо чуть потемнее, с синевой. Мне казалось, что моя веревка свисает из пустоты, а дыра, в которую я прыгнула, была почти невидимой, все равно что круглое облачко. Зато там водится зверье. Кстати, там тоже дырки — на нижние уровни.

— Теперь понятно, почему у нас были трудности со связью, — сказала Лия. — Здесь хорошая проходимость радиоволн по горизонтали, но не по вертикали.

— Как это может быть? — спросил я.

— Есть кое-какие догадки. Если я права, то мы ничего не сможем поделать.

— Может, поставить у края дыры усилитель сигнала?

— Попробовать можно, но вряд ли это поможет, — ответила Лия.

— Там глубоко? — поинтересовался я.

Я уже заглядывал в дыры и не мог определить глубину — может, метр, а может, целый километр.

— Нелепое ощущение, — ответила Толли. — Снизу кажется, отверстие очень далеко, но на самом деле не больше метра. Даже веревка ни к чему — можно допрыгнуть.

— Ну да? — внезапно заинтересовалась Лия. — А у тебя не торчала голова?

— Нет. Странно, правда?

— Здесь все странно. — Помолчав, Лия продолжила: — Есть еще одна проблема, о которой пора вспомнить: как «Эвридика» нас отсюда заберет.

— В чем же проблема?

— Надо определиться со временем, — сказала Лия. — Если мои подозрения верны, то выходит, что для нас время движется гораздо быстрее, чем для «Эвридики». Если нам не синхронизоваться, она не сможет подобрать нас тогда, когда мы взлетим. Связи с ней нет. Придется сверить часы, чтобы определить разницу во времени там и у нас, но мне пока не удалось докричаться до «Орфея».

— У тебя есть план? — спросила Толли.

Она как будто не беспокоилась. Выживание во враждебной среде было ее специальностью, физику же она отдавала Лие.

— Скорее, кое-какие соображения. Раз мы не можем установить связь с «Орфеем», то первым делом необходимо запустить зонд. Я задумала пару экспериментов; главной задачей зонда будет установление связи с «Орфеем». Я проанализировала, как терялась связь по мере снижения, и поняла, что, подняв зонд на высоту в несколько сот километров, мы сможем восстановить связь с «Орфеем». Мы введем в его главный компьютер данные, которые нам удалось собрать, оповестим их о нашем местоположении. Они знают, где нас выбросили, но поверхности не видят и не имеют представления о скорости вращения планеты. Зонд сообщит им о нашем временном режиме, а нам — о режиме времени на «Орфее», а также на «Эвридике» в момент причаливания.

— План хорош, — сказала Толли. — Давно пора поговорить со своими.

Зонд представлял собой сферу диаметром около метра, наполненную одноатомным водородом под высоким давлением; к днищу сферы крепился маленький двигатель-катализатор, превращавший топливо в сверхзвуковую струю двуатомно-водородного выброса. Толли сказала, что мы могли бы побывать на нижнем уровне, где нам ничего не угрожает, если будем глядеть в оба. Пока Лия готовила зонд к запуску, мы с Толли выпустили из жилого пузыря воздух и опустили его вниз. Опасные звери, напавшие на Толли, не попались мне на глаза. Небо и земля были испещрены кругами.

Когда вернулся обратно зонд с параметрами «Орфея», я облегченно перевел дух. Наличие связи сразу сделало наше положение надежнее. Дождавшись зонда, Толли ушла на разведку, предупредив нас, чтобы мы были настороже и никуда не уходили, пока она не вернется. Лия Удалилась в пузырь обрабатывать данные. Немного погодя я заглянул к ней и спросил, как дела.

— Я запустила вместе с зондом атомные часы. Теперь я могу сравнить время. Как я и ожидала, чем выше взлетает ракета, тем «нормальнее» идет на ней время. Атомные часы отстали от моих на 23 минуты. Потом я измерила допплеровский сдвиг несущей волны зонда. Так я получила второе показание временного растяжения на зонде по отношению к нашему времени, а также сжатия радиального расстояния. Вот мы и выходим на параметры пространства, в котором оказались.

— Что же получается?

Она улыбнулась. Взгляд у нее был затуманенный, вид отрешенный.