Кир Булычёв - «Если», 1998 № 04

— Это смотря для кого, — ответил он. — Для вас ультов или ульдров, как вы себя называете, приобщиться к Танцу — большое счастье. Для людей, — кивок в мою сторону, — радость невеликая.

— Мы тоже люди, — возразил Бокур, а Морозов в знак согласия наклонил голову.

Я чуть не рассмеялся, но вовремя сообразил, что это неприлично. Так мы недалеко уйдем от фанатиков, если не считать ультов людьми. А уралец-то, кстати, неплохо осведомлен о наших делах, только затея у него безнадежная. Никогда не слышал я о такой великой любви, которая подвигает человека на столь долгие поиски! Интересно, буду ли я так же искать Катарину? Сочувствие переполнило меня, я чуть было не предложил Морозову сбавить стоимость моих услуг, но вовремя сдержался — неуместно говорить о деньгах в такую минуту.

На дороге, что шла со стороны взгорья, в нашу сторону ползли еле заметные точки. Наверное, ведут группу туристов победнее, а может, какие-нибудь паломники идут каяться и ждать знамения или зова.

— Она вошла в круг больше года назад, — сказал Морозов. — Я должен встретиться с ней. И я с ней встречусь!

Боги мои, вот и еще одно воплощение Безумного Пилигрима.

Сколько семей разрушил зов, сколько людей и почти людей ушло в вечное топтание на месте, а все равно время от времени появляется одержимый любовью и пытается во имя своей любви сокрушить небеса и бездны! Существует предание о пилигриме Арфи, или, как его называют ульты, Орифисе, который сумел договориться с богами и вывести свою возлюбленную из вечного круга, но сказки остаются сказками, а богов мы потеряли где-то на звездных путях…

Бокур что-то неразборчиво пробормотал, а я с жалостью посмотрел на Морозова. Стиснув кулаки, высокий и широкоплечий уралец впился взглядом в далекое острие Большого Пальца, и в глазах его была ненависть. Такой ни перед чем не остановится… Надо все-таки взять аванс, мало ли что!

— Я знаю много историй о любви, — сказал Бокур. — Все они кончаются одинаково. Я знаю шесть способов исцеления от любви. Знаю камни и травы, возбуждающие любовь. Знаю запретные песни о способах любви. Но я не знаю, чего от меня хочет высокий человек со светлыми волосами.

— Учтивая речь стоит того, чтобы ее выслушали глухие, — ответил Морозов. — Теперь послушай ты меня, мудрый Бокур. Помнишь женщину из цвергов, которая пела у твой колыбели? Ты помнишь, кто невольно послужил причиной ее гибели? И ты не забыл свою клятву — исполнить любое пожелание того, кто попросит во имя ее?

— Не было такой клятвы, — вскричал Бокур. — И женщины не было!

— Но в этом-то все и дело! — поднял указательный палец Морозов.

— Ух ты! — восхищенно сказал Бокур й дважды хлопнул в ладони.

— Вот это обман! Что я должен исполнить во имя несуществующей женщины и клятвы, которой не давал?

— Укажи путь к большому лону…

Я прислушивался, ничего не понимая, к этому безумному диалогу и краем глаза следил за четырьмя, что уже достигли края наблюдательной площадки в полумиле от нас. Чем-то они мне не нравились, а вот чем? На туристов не похожи. Если они паломники, то почему вместо длинных посохов несут короткие палки? Э-э, да это и не палки вроде?

Тут как раз и облака разошлись, и я увидел черные повязки на головах паломников. Фанатики!

Они вскинули «палки», а я успел дернуть Морозова за пояс и повалить на утоптанную землю, когда пули свистнули над нашими головами. Бокур равнодушно глянул в сторону стрелков, бегущих к нам, пригнулся и в несколько прыжков оказался у машины, укрылся за ее бортом.

Морозов поднял голову, но тут же опустил ее — пули прошили воздух. Живыми хотят взять, сообразил я. Мало радости!

Светловолосый гигант вдруг перевалил за невысокий парапет, и я, охнув, на миг закрыл глаза, ожидая услышать крик, а затем звук упавшего тела. Когда открыл, то увидел, что нападающие, заметив исчезновение Морозова, остановились и завертели головами.

Он висел над обрывом, вцепившись в еле заметный бортик парапета, и, перебирая руками, двигался в сторону машины. Потом его тело взметнулось над парапетом, а когда фанатики сообразили что к чему и открыли бешеную пальбу, он уже поднял дверь машины и вытаскивал свой «инвентарь».

Я никогда не видел действие дезинтегратора на людей. Фильмы не в счет, там персонажи красиво разлетаются кровавыми пузырями, успев выкрикнуть проклятие. Здесь у одного просто исчезли ноги, и он уполовинился прямо на бегу, двое рассыпались, не успев, наверное, понять, что происходит, а четвертый понял, резко остановился и даже попытался бежать, но в тот же миг я увидел, что головы у него уже нет и только тело движется, заваливаясь набок.

Мы летели над Западным материком на максимальной высоте. Отсюда земля казалась далекой, а облака близкими. Бокур прилип ноздрями к прозрачному пластику и смотрел вниз. Я вел машину. Морозов сидел рядом и озабоченно просматривал какие-то схемы в блокноте.

— Как они вышли на нас? — спросил он.

Я понял, что он имеет в виду, и ткнул пальцем в красный квадратик с номером машины. Имея своего человека в диспетчерской службе, можно определить местоположение любой машины. А узнать номера машин, которыми владеет Мардук, проще простого даже для упертых фанатиков Движения.

— Маячок, — пояснил я. — Чтобы добраться до него и выломать, надо весь движок перебрать.

Он понимающе кивнул, закрыл глаза и откинул назад спинку кресла, слегка придавив Бокура.

Горючкой мы запаслись на стоянке туристических машин. Заправщик не хотел связываться с посторонними, но деньги Морозова быстро убедили его в том, что мы свои.

Летели мы уже часа три, а придется еще пять, а то и все шесть. Искомое место находилось в океане, по ту сторону Айкона, где-то в районе архипелага Йони. Не знаю, что они там собираются найти, но столько времени в полете — это работенка нелегкая. Пару раз мы опускались на землю, размять ноги. Я надеялся, что мы уже вышли из-под контроля диспетчерской службы. Связаться с нами никто не пробовал — и правильно делал, коммуникатор я отключил, еще когда мы уносили ноги из промзоны.

Время от времени я на всякий случай менял курс, так что автоходом почти и не пользовался. Не заснуть бы!

— Послушай, Кост, — я помотал головой, отгоняя дремоту, — а что, весь груз для Мардука был такой хитрый?

— Весь, — коротко ответил Морозов, искоса глянув на меня.

— Так ты по торговой части, значит…

— Нет, — оборвал он. — Я тебе говорил, это лишь повод оказаться на Айконе.

— А чем зарабатываешь?

Морозову явно не хотелось поддерживать разговор, но он видел, как я зеваю, чуть не вывихивая челюсть.

— Художественное оформление смерти.

Челюсть упала на подбородок.

— Это еще что? Чучела набиваешь?