Журнал «Если» - «Если», 2001 № 11

— Я и не знал, что они умеют делать такие штуковины. — Гунт с удовольствием ощупывал эластичный полог шатра.

— Что ты хочешь! Карлики — они и есть карлики, — поддакнул Кревет.

— Главное — снаружи ничего не видно. Маскировка — лучше не придумаешь!

— Между прочим, этот их шарлатан сказал мне, что Айзису потом протез состряпают, — сообщил Кайсан. — Я сначала не поверил, — наши-то все на костылях канделяют, — а потом прошелся по улочке и встретил одного. Хромает себе на искусственной ноженьке и улыбается от уха до уха! Я за ним специально пристроился, протез изучал. Ну, думаю, мастаки! Этак можно ведь все конечности себе на искусственные заменить. И плевать потом на цефалов!

— Да уж, тут они мастера, ничего не скажешь… Слышь, Согомак, а у нас почему таких вещиц не делают?

Проводник растерянно дернул себя за ус.

— Откуда же мне знать? Может, не умеем, а может, просто ленимся.

— Конечно, ленимся. Захотели бы — давно бы сделали!

— Такое уж мы племя. Еще древние, помнится, говорили: загадочна душа тарака, как ямуса заветный плод…

— Тут ты прав, загадок у нас хватает. Вроде и здоровые, и неглупые, а вечно впотьмах и в пещерах.

— Не-е, братцы!.. Я бы от такого шатра не отказался. — Кайсан причмокнул языком. — Это же полная свобода передвижений! Запахов не пропускает, от Вихрей маскирует, опять же — тепло и уют!

— А я вот чего не понимаю. Лучшее время для нас — ночь, так? А для Вихрей — день. Но ведь неясно, почему? Они что, тоже спят по ночам? То есть это я о Вихрях?

— Как же они могут спать? Они ведь не живые.

— А Умник говорил — живые.

— Он сам теперь неживой — твой Умник…

Беана, прикорнув возле проводника, положила ладонь на его грудь. Ее руку он накрыл своей. Глядя в матерчатый потолок, они видели разгорающуюся Матану. Диск ее проступал мутно и временами чуть помаргивал. На желтоватой поверхности отчетливо проступали пятнышки и прожилки. Те самые каналы, о которых судачили в позапрошлый ночлег. Правда, на Слепце просто так их не рассмотришь, а вот на Матане легко.

Слушая вполуха товарищей, Согомак лениво думал о себе и о пур-гах, о том, что когда-нибудь он все-таки наберется храбрости и выйдет во Внешний Мир. Матану видели все, а вот настоящее Светило доводилось узреть немногим. Кое-кто в существование Светила не верил вовсе, а вот он сомневался. Что-то ведь согревает эти миры, наполняет их зыбким колеблющимся светом.

— О чем ты думаешь? — шепнула Беана.

— О завтрашнем дне.

— Всего-навсего? А о нас с тобой?

— О нас с тобой я подумаю по возвращении. — Согомак чуть помолчал. — Мне нельзя расслабляться, понимаешь? Завтра мы доберемся до Мерзлоты и пойдем назад, нагруженные провизией. Дорога станет опаснее.

Беана прижалась теснее.

— А я вот вдруг подумала, что, наверное, могла бы бродить с тобой вечно. Ночью и днем по городам и деревням. Ты не представляешь, как надоели мне эти Пещеры.

— Отчего же, представляю, — он погладил ее по щеке, невольно улыбнулся. Похоже, малышку тоже овеял ветер странствий.

— Мы будем скитаться по горам и долинам, знакомиться с самыми разными племенами. Ночевать будем под открытым небом или в шатрах, а где-нибудь на берегу озера у нас будет теплая уютная хижина. И даже не хижина, а дворец. Зимой мы будет возвращаться туда и ждать тепла, а летом путешествовать. Ты хотел бы жить во дворце?

Согомак с трудом удержался от усмешки. Да, Беана, безусловно, приболела. И возможно, вирус того стоил. Во всяком случае сам он подхватил скитальческую болезнь давным-давно. Случай был абсолютно безнадежным, и о том, чтобы вылечиться, осев в каком-нибудь чудном захолустье, не могло быть и речи. Хотя, кто знает — через определенное время все могло самым чудесным образом перемениться. И если сейчас о подобных вещах думалось как-то отстраненно, то когда-нибудь Согомак и впрямь мог возмечтать об оседлости, о тишине, о незыблемости окружающего Пространства.

Перевернувшись на бок, он обнял Беану, успокоенно прикрыл глаза.

Поутру шатер, отведенный для гостей, заходил ходуном. Пробуждающиеся спутники Согомака с непривычки бились головой о низенький потолок, вполголоса чертыхались.

Быстро перекусив и попрощавшись с Айзисом, группа отправилась в путь. Тот же плоскогрудый Нор вызвался проводить тараков почти до подножия Холодной Горы. На прощание вручил проводнику нацарапанную на костяной пластинке карту.

— Неужели твоя? — Согомак был растроган. — А сам-то как?

— Новую сделаю. Главная карта у меня здесь. — Нор улыбчиво постучал себя по голове. — В общем, как спуститесь с Мерзлоты, попадете на Ревун. Там ты был, так что все знаешь. А вот дальше надо спускаться в расщелину. Как раз по моему пунктиру. Вот тут и тут обозначения, — не обращай внимания, это могилы. Рядом — ядовитый пруд.

— Откуда знаешь, что ядовитый? Кто-то попил оттуда водички?

— Вроде того, — Нор кивнул. — Так что присматривай за своими… Ну а проход откроется сразу после пруда. Будете поглядывать вправо, мимо не пройдете.

— Какие-то меры безопасности нужны?

— Да в общем — все, как обычно. Конечно, двигаться под землей не слишком приятно, зато Вихрей можно не опасаться.

— А цефалы?

— Цефалов там нет, — Нор чуточку смутился. — То есть раньше водились, а теперь сбежали.

Согомак пристально всмотрелся в простоватое лицо малорослого пурга.

— От чего они сбежали? Точнее — от кого?

— Калон, — пробормотал пург. — Он их разогнал.

— Что еще за зверь?

— Его мало кто видел. Приходит из темноты, в темноту и уходит. Но нашего брата он не трогает. Слишком большой. Там кое-где скелеты лежат. Цефалов. Думаю, это он их оприходовал. — Нор, оглянувшись, перешел на шепот: — Все считают, что проход из-за грязевого схода произошел, а мне кажется — тут явная работа калона. Я как-то проводил там разведку, решил прогуляться по тоннелям до конца…

— И что?

— Вышел на шахты.

— Шахты?

— Точно. Огромные норы, уходящие вертикально вниз. И глубина такая, что дна не чувствуешь. Я и кричал, и камни сбрасывал — никакого отзвука. Думаю, оттуда этот калон и поднялся.

Согомак присвистнул:

— Прямо чудовище из бездны!

— Чудовище-то чудовище, но мы для него слишком малы. — Нор не очень уверенно улыбнулся. — Я, конечно, не настаиваю, но этот путь проще и, как мне думается, безопаснее.

Проводник вновь взглянул на рукотворную карту. Пластун ничуть не преувеличивал. По всему выходило: предлагаемая дорога была вдвое короче. Другое дело, что незнакомые территории Согомак недолюбливал, предпочитая посещать в одиночку. Тем не менее пургам можно было верить. Во всяком случае до сих пор к советам этих отважных землепроходцев он прислушивался с большим вниманием.