Брайан Д'Амато - Хранитель солнца, или Ритуалы Апокалипсиса

Черт, мне это не понравилось.

Неужели они заменили меня на муле сыном 2 Драгоценного Черепа? Видимо, да. Проклятье. Хорошая работа, старина Джед. Ты начинаешь нравиться этим людям. Ведь сильные мира обычно трепетно относятся к своим первенцам. Что мне нужно сделать — извиниться? Как?

— Я, который под тобой, не понимаю тебя, — проговорил я.

— Ты, что подо мной, выказываешь мне неуважение, — буркнул бакаб.

— Напротив, я отношусь к тебе с большим почтением, — пробормотал я. — Прости, но я не понимаю.

Я и вправду, вправду не понимал. Блин.

— Знаю, что может помочь, — спохватился я. — Два огня спустя будет огненная буря на северо-западе. — Тут я перешел на английский: — Извержение вулкана…

— Мы, что над тобой, осведомлены, — ответил 2 Драгоценный Череп. — Складыватели Оцелота предупреждали нас об этом много огней назад. Ты, который подо мной, не предлагаешь ничего.

Ого, подумал я. Здорово. Вот вам и моя роль великого пророка. Коннектикутский янки может закрывать лавочку. Ладно, me caigo en la mar. [543] Я падаю в море ( исп .). ( Прим. ред .) Что еще есть у нас в кармане? Попробуем еще одну заготовленную речугу.

Но 2 Драгоценный Череп за словом в карман не полез:

Ты определенно слишком нечист, Джед, чтобы иметь с тобой дело. Я снова перешел на английский:

— Я помогу вам защититься от Оцелотов. Ты можешь стать к’аломте’. Посмотри в моих воспоминаниях. Найди там «порох». Мы сумеем за несколько дней сделать немного. Нужно накопать гуано в пещерах на северной стороне и выщелочить нитраты…

Он наклонил голову, и я заткнулся, даже не успев понять смысл этого движения. Оно означало: «Ты получаешь наше разрешение помолчать».

— Ты говоришь с песком во рту, — произнес бакаб. — Владыки этого б’ак’туна не позволят ничего подобного.

Что? Луддитская стража.

— Погодите-ка, — начал я…

— Ш’ималееч т’ул к’ооч миш-б’а’ал, — перебил он. «Ты идешь так, будто у тебя нет ничего в мешке».

Это была одна из тех идиом, смысл которых вполне прозрачен: «Похоже, тебе нечего предложить».

— Я возьму твой мир в мой, — сказал я. — И он возродится. Твои потомки снова получат свои имена, свое время, свою историю — все.

— Б’а’аш-ти’а’ал чокох упол? — протянул он. «Почему это должно меня волновать?»

На самом деле это был не вопрос.

— Так говоришь ты, который надо мной, — автоматически забубнил я. — Но…

— Теперь я позволяю тебе забрать своего Джеда.

Опа.

Он должен знать, что это невозможно, подумал я. Видно, он не только воспринял минимальную часть моего сознания, но и эго его слишком велико, чтобы впустить мое. И вообще, понимает ли он, что я собой представляю. Неужели бакаб и в самом деле считает меня мерзким бесом, забравшимся в его ухо? Что ж…

— Но ты, который надо мной, можешь воспользоваться им к своей пользе, — заявил я.

— Забери свое отражение из моей кожи, — проговорил 2 Драгоценный Череп.

В его сдержанном голосе слышалась скрываемая дрожь.

Он потрясен. Он чувствует себя оскверненным. То, что я нахожусь в нем, унижает его. Он думает, что теперь его не допустят в их треклятую небесную ВИП-ложу. Вот попал, так попал. Может, сказать ему напрямик, что я в нем навсегда? Нет, он тогда еще пуще взбесится. Нужно врать напропалую.

— Хорошо. Но мне понадобится время.

Боль выстрелила из моего желудка в левый глаз. Словно порвалась гитарная струна. Так реагировала нервная система Чакала на ложь перед лицом его великого сородича. Гештальт Чакала просто не мог вместить мысль о том, что можно обмануть этого человека. Держись, бога ради, не дергайся, но дыхание не задерживай тоже, дыши, дыши нормально…

— И как скоро это произойдет? — уперся в меня взглядом 2 Драгоценный Череп.

— Нужно хорошо подготовиться, — промямлил я, мешая ишианский с английским. — Мы должны… Потребуются определенные растения.

«Да, — обрадовался я своей находчивости, — одиннадцать тайных трав и пряностей. И он поверит. Наверняка».

Я чувствовал, как его глаза ощупывают мою кожу — не обнаружится ли дрожь, судорога…

— Что тебе понадобится? — спросил он.

Я сказал, что, если он даст мне бумагу и кисточку, я нарисую все необходимое. Что угодно, думал я, лишь бы протянуть время. А еще я начерчу катапульту. И арбалет. Необычные военные орудия. Пусть он заинтересуется этими штуками и забудет о…

— Убери своего уая из моего живота немедленно. Конец.

Слово «конец» означало: тема закрыта. Это было все равно что сказать «точка».

Я помедлил. Повторил свою ложь. Он посмотрел на меня.

Чакал с самого детства верил, что 2 Драгоценный Череп читает его мысли сквозь земляную стену, а в безлунные ночи превращается в орла-гарпию, парит над деревнями и разглядывает спящие тела своих рабов через дымовые отверстия — он охраняет их, но и готов проникнуть сквозь крышу, чтобы выклевать глаза предателю. Так что я чувствовал себя как армейский сержант, который пытается развести пятизвездного генерала.

2 Драгоценный Череп (хотя теперь, когда мы знаем его получше, почему бы нам не называть его 2ДЧ?), видимо, подал какой-то знак, потому что в помещении появился еще один человек — средних лет, в простом сером тюрбане и без каких-либо понятных мне знаков различия. У него было тонкое лицо школьного преподавателя физкультуры — этакая майяская версия Джорджа Буша-старшего. Он каким-то образом материализовался из левой стены. Я решил, что он выполз из потайной двери и через прорезь в перьевом гобелене. Пришелец наклонился и поставил на пол на расстоянии руки от меня трехногий поднос, на котором что-то лежало. Затем повернулся к 2ДЧ и приложил правую кисть к левой груди так, что рука оказалась параллельно полу. В такой позе он напоминал древнеримскую или старую французскую статую салютующего военного. Может быть, это всемирная культурная константа. Я посмотрел на предмет, который он принес, — что-то парящее, горяче-черное, луковицеобразное и шевелящееся, похожее на цельный вареный баклажан.

— Ох ты, — сказал я по-английски. — Плод креола?

Никакой реакции. Некоторые люди слишком серьезно к себе относятся.

Свободной рукой человек в тюрбане взял эту штуку с подноса. Я заметил трубку с соплом и на мгновение потерял ориентацию, но наконец все понял, и в тот же момент стражники схватили меня и придали моему телу извечную позу униженного, а в задницу мне по-змеиному что-то ввинтилось. Эээоооуууффф!