Брайан Д'Амато - Хранитель солнца, или Ритуалы Апокалипсиса

ОМОД сделал ход. Я сделал ход. Он ответил. Я двинул череп в направлении этой формы. Судя по всему, это могла быть разрушенная пирамида или потухший вулкан, но ужасно траченный временем — весь в трещинах и камнепадах. И чуть ниже вершины виднелось что-то странное, выступ, похожий на гигантскую бородавку. ОМОД опять сделал ход.

М-да.

Я продирался сквозь информационную пургу. Столько шума и такой слабый сигнал. Это напоминало снег телепомех на экране телевизора. Компьютер сделал ход. Гм. Не то. Нащупывать путь становилось все труднее. Все меньше и меньше кочек в болоте.

ОМОД сделал ход. Возможные варианты вспыхивали и гасли передо мной. Я шагнул вперед. Появилось ощущение, будто я поднимаюсь по высоким, кривым, разбитым ступеням. Вокруг выступали крупные фигуры, но я не сумел их рассмотреть и даже вообразить — ты не видишь ландшафт игры, скорее, обретаешь внутреннее представление о нем. Я напоминал себе того слепого альпиниста, который продолжает устанавливать рекорды в Тибете. [765] Подразумевается Эрик Вайхенмайер (р. 1968), всемирно известный слепой альпинист, покоривший Эверест. Поскольку он не может обозреть всю картину целиком, ему приходится собирать информацию по крупицам, нащупывая путь по траверсам между пиками, а потом составлять для себя модель маршрута, тщательно и последовательно, словно нанизывая бусы на нить. Ступеньки поднимались к 4 Ахау. ОМОД сделал ход. Я ответил. Вверх, вверх. Давай. Звук — нет, воспоминание о звуке слетело сверху, я слышал слабое неравномерное бормотание, голос из прошлого… Подобно тому, как забытое слово готово сорваться с языка, образ обретал законченность в моих мыслях. Но мне никак не удавалось вылепить его. Забудь об этом, Джед. Сосредоточься. Я понял, что на вершине есть полость, мы на чоланском называем это к’отб’ах, пещера в небесах. ОМОД старался скинуть меня со склона. Я ввел в игру еще один череп, установил его. Машина отреагировала. Гм. Еще несколько шагов… Так. Я двинулся вверх.

Выше и выше. Под ногами крошился ржаво-красный камень, словно я оказался в бэдленде. Я поднялся над кронами деревьев. Мы сделали по ходу. Теперь я был так высоко, что даже кондоры не залетали сюда. Я стоял на западном склоне горы, который еще хранил дневное тепло. Съежившееся солнце было другим, не тем, которое встает и садится каждый день. К закату клонилось светило б’ак’туна, 394-летнее солнце, которое достигнет зенита только 4 Ахау. А поскольку мы находились на другой стороне мира — можно сказать, на отраженной стороне, — оно восходило на западе.

Вверх, вверх. Я сделал ход.

Так.

Последовала пауза.

Я словно очутился внизу, на плоскогорье или на tablero, [766] Здесь : терраса ( исп .). раз этот курган представляет собой руины мула в теотиуаканском стиле. Недалеко впереди зиял широкий зев в ровном уступе, неровный, перекошенный овал, а за ним — длинный ход в глубь горы, а дальше начинался следующий подъем, пологий talud… [767] Склон ( исп .). а потом на краю следующей террасы я различил гигантский неровный тускло-оранжевый в сумерках булыжник. Я пробирался вперед, непрерывно сражаясь с неутомимым ОМОДом.

Звук усилился, лучше сказать, тень звука стала резче. То низкое блеяние, то чувственный рев исходили из норы. По раскатам эха можно было определить, что пещера превышает размерами гору и при этом заполнена живыми существами. Они походили на летучих мышей и висели там этакими семейными группками, неисчислимыми триллионами. Но звук они производили вовсе не мышиный и были крупнее. У меня сложилось впечатление, что эти твари безволосые. Кто они? Их булькающие вопли ассоциировались, как ни странно, с детскими воспоминаниями, но не с гватемальским периодом… Ага, прояснилось.

Речь пойдет о Eumetopias jubatus. [768] Латинское название сивуча, или морского льва. Шел, пожалуй, третий год моей жизни у Одегардов, когда они взяли меня в паломническую поездку по церквям. Мы поехали в Сан-Франциско, потом в Сиэтл, и на обратном пути автобус остановился у Пещер морских львов [769] Пещеры морских львов — единая система морских пещер на Тихоокеанском побережье США. — это такой частный придорожный аттракцион около городка под названием Флоренс на орегонском побережье. Весной туда приплывает сотни три морских львов, они там спариваются на камнях. Вы спускаетесь на лифте с утеса, потом идете по вырубленному в известняке коридору к каменному балкону, который выходит в грот. Волны внизу поднимаются на высоту трехэтажного дома, а потолок пещеры находится футах в десяти у вас над головой, и вы пытаетесь понять, что там в бурунах делают эти горы жира и костей. Самка визжит, стоит быку в две тысячи фунтов весом взгромоздиться на нее, а самцы-холостяки в стаде и вожаки часами ревут, пугая друг друга, и этот рев гулким эхом отдается от влажных скал. Сегодня, если при вас произносят «ужасающе громко», вам приходят на ум искусственные звуки — грохот отбойных молотков, снимающих вершину горы, рокот громадных лайнеров, прогревающих двигатели, гром артобстрела, взрывов. И хотя какофония в этих пещерах была стопроцентно естественного и весьма старинного происхождения (что и говорить, брачные крики морских львов, должно быть, не шибко отличались от свадебного ликования, скажем, диатримы, анкилозавра или пентацератопса), она была невыносимой для моего уха, и это впечатление забыть я не мог. Я слегка подался вперед. Что-то зашелестело. Наверное, эти существа двигаются, расправляют крылья, готовятся к тому, чтобы устремиться наружу, когда 4 Ахау солнце погаснет. Они хлынут оттуда бесконечным потоком, сдерживавшимся долгие туны и к’атуны, дюжины дюжин б’ак’тунов, они заполонят землю и освоят ее. Вы видели, как летучие мыши вылетают из большой пещеры? Если нет, то я все равно не сумею дать достойное описание, а в противном случае мне и стараться не нужно. Самое пугающее в этом зрелище — ощущение, что черной туче не будет конца. Кажется, что вся земля внутри начинена летучими мышами.

Я осторожно, на ощупь, вошел в пещеру. Ага, ясно, блеяние и рев не однообразны в своей повторяемости и подчинены какой-то системе. Эти существа о чем-то говорят! Я постоял в квадрате около минуты, пытаясь разобрать отдельные фразы.

Да, это язык, точно, подумал я. Только я его не слышал прежде и даже готов был спорить, что это не человеческая речь, некоторые слоги напомнили мне брань обезьян ревунов… Если побыть здесь подольше, я пойму… но ОМОД снова сделал ход, он не прекращал работать. Солнце понемногу склонялось на запад к 4 Ахау. Я передвинул вперед восьмой череп на два квадрата, стараясь играть не слишком робко. Нельзя позволить ОМОДу снова перехватить инициативу. Я уже миновал вход в пещеру и находился в точке, откуда мог посмотреть на камень, нависающий надо мной. Не верится, что он держится на чем-то. Если он соскользнет и покатится вниз, то раздавит меня, как кованый сапог соломинку. А что еще важнее, завалит вход в пещеру, и эти ребята никогда оттуда не выйдут. ОМОД отошел на один квадрат назад, я сделал шаг вперед и потянулся вверх, ощупывая основание камня.