Эдди Шах - Второй мир

Несмотря на пары опиатов, мозг извлек из памяти эту давно забытую комнату.

В изножье кровати стояла Клер.

Милая Клер… Эх, где мои шестнадцать лет?

Золотистые волосы коротко подстрижены, серые глаза, круглое личико, всегда готовое удивляться. Она была высокая, почти на дюйм выше его. И все равно ему нравилось, когда она надевала туфли на высоком каблуке; они подчеркивали ее длинные ноги, которые иногда доставали ей до шеи. И ее великолепную грудь. Твердую, чуть тяжеловатую. Всегда манящую, всегда просящую, чтобы ее потрогали. А иногда ее грудки зазывно выпирали из смелого выреза блузки…

— Я всегда любил твою грудь, — сказал он, пытаясь стащить с себя маску. Маска как будто приросла к голове. Он рванул ее, но безрезультатно.

— Оставь, — велела она. — Я и так знаю, какой ты. — Она улыбнулась своей замечательной улыбкой, которую он тоже помнил. — Тедди, как давно ты уехал!

— Ты не злишься? — Вдруг он вспомнил, как плохо обошелся с ней под конец: взял и бросил ее без предупреждения, уехал в большой город, поселился в университетском городке, в том мире, который хотел завоевать. Он почувствовал, как в глазах скапливаются слезы. Цвет обоев, словно отражая перемену в его настроении, сменился на синий. — Прости меня! — Она не хотела ехать с ним, хотела, чтобы они поженились, а ему бы потом перешла ферма ее отца. Этого ему было явно недостаточно — уже тогда. Тогда они без конца ссорились. У каждого была своя мечта. Однажды он взял и уехал и ни разу потом ей не написал. Объясняться он предоставил родителям. Им пришлось нелегко; ведь они жили в маленьком городке, где все друг друга знали. — Прости меня! — повторил он, и в комнате стало еще темнее, словно свет отражал его настроение.

— Все вышло неплохо, — сказала она. — В конце концов мы оба получили что хотели. — Она широко улыбнулась, и снова выглянуло солнце; комната взорвалась от избытка света. — Я вышла за Гарри Флетчера. Помнишь его?

Он кивнул. Гарри Флетчер считался у них в школе футбольной звездой. Тоже фермерский сын.

— Конечно, помню!

— У нас трое детей. Живем хорошо.

Сзади заговорил Голос — откуда-то издалека:

— Тедди, первую любовь иногда лучше оставить. Ты никогда и никем ее не заменишь, но ее и не возьмешь с собой.

— Он прав, — согласилась Клер. — Как нам было хорошо! Так… ни на что не похоже. Разве не здорово было бы вернуться назад? Почувствовать то же самое. Милый, первая любовь бывает в жизни только раз. Как бы часто ты потом ни влюблялся. — Она подошла к нему и тронула его за руку.

И сразу улетели прошедшие годы и им овладело радостное, юное возбуждение. Ему хотелось трогать ее, прижать ее к себе, мять ее грудь, делать все, чем они в юности так пылко и так неистово занимались.

Клер обвила его руками и прильнула губами к его губам. Он забыл о маске — все было такое настоящее, такое идеальное, такое живое.

Душистые лепестки. Душистые розовые лепестки.

— Я ужасно по тебе скучала, — призналась она, наконец, отрываясь от него. — Долгие годы скучала, Тедди. — Она снова прильнула к нему. — Я так горжусь тобой! Ты высоко взлетел… Я всегда знала: ты не такой, как все. Ты отличаешься от остальных.

Да, я не такой, как все. Он ощутил прилив гордости. Я президент, мать вашу!

— Почему ты на ней женился? — вдруг спросила Клер.

Он не мог ответить: потому что Энни была родом из одной из старейших и богатейших семей на политическом Олимпе Америки, потому что с ее помощью он проник туда, откуда проще было взлететь…

— Мы с ней познакомились через долгое время после нас, — еле слышно ответил он.

— Вряд ли это связано с тем, что ее девичья фамилия — Уокер-Смит, — насмешливо сказала Клер. Она-то прекрасно знала, почему он женился на Энни. Неужели во Втором мире нет совсем никаких секретов?

— Я очень тебя любил, — признался он. — Только не хотел работать на ферме.

Клер улыбнулась:

— А я, наоборот, не хотела уезжать в большой город.

Она снова поцеловала его. Ее язык не спеша обследовал его рот, и оба они постепенно воспламенялись.

Он поцеловал ее в ответ и потащил к кровати. Потом начал раздевать. Сначала на свободу вырвались груди — такие же пышные, полные, словно прошедших лет вовсе не было. Он тыкался в них носом, покусывал ее соски. Она тихо застонала. Диксон поспешно сорвал с себя рубашку. Опустив голову, с некоторым удивлением понял, что его тело уже не тело мужчины среднего возраста; у него такие же стальные мускулы, плоский живот и мощная эрекция, как в семнадцать лет. Он снова притянул ее к себе, крепко обнял, почувствовал прикосновение ее нежной кожи. Они сплелись в жарком объятии, торопясь слиться воедино. Потом оба скинули нижнее белье и вдруг оказались без всего. Они лежали на постели, где впервые много лет назад занимались любовью — о, первая любовь!

И снова все было, как в тот, первый раз.

Он лег сверху; она раздвинула ноги и закинула их ему на спину. Она вся дрожала; он понял, что она испытывает такое же возбуждение, как тогда. Ух ты! То первое проникновение, первый раз, как становишься мужчиной… Но когда он уже собирался войти в нее, кто-то тронул его за плечо.

Вздрогнув, он обернулся.

На кровати позади него стояла на коленях красивая женщина с темными, коротко стриженными волосами. Она была совсем голая, если не считать туфель на высоком каблуке, чулок и пояса. Красотка зазывно улыбалась, словно приглашала: трахни меня. Убрав руку с его плеча, она начала ласкать свою грудь, трогать соски.

— Это моя подруга Джеки, — объяснила Клер.

Диксон почувствовал, что его эмоции раздваиваются.

Прямо внутри него, как будто он превратился в двух людей. Одна его часть хотела сохранить чистоту, которую он вынес из отношений с Клер, вторая стремилась наслаждаться ими обеими. От возбуждения он задрожал; его накрыла вторая волна наркотического кайфа. Он тут же поддался своей слабости. Обернулся, схватил Джеки, уложил ее на постель рядом с Клер.

Клер понимающе улыбнулась. Она сочувствовала его слабости.

— Ты этого хотела? — спросил он.

— Этого хотел ты. — Она притянула его к себе и снова начала целовать.

Джеки, не желая оставаться в стороне, проворно скользнула вниз, взяла его член в рот и принялась массировать его языком. Так продолжалось некоторое время; потом она перевернулась на спину, подползла к нему и раздвинула ноги, предлагая себя.

— Трахни ее первой, — велела Клер.

— Я хочу трахнуть тебя.

— Нет. Я хочу посмотреть, как ты занимаешься этим с другими. Хочу проверить, каким опытным ты стал.

Он слез с нее, сдвинул ей ноги и встал на колени за спиной Джеки. Вошел в нее сзади, и они оба ожили. Ощущение было ошеломляющим. Никогда еще у него не было такого секса! Эмоции, подхлестываемые наркотиком, путались, но вскоре, несмотря на калейдоскоп, проносящийся перед глазами, он почувствовал полную ясность сознания. По его телу словно пустили электрический ток.