Филип Дик - Лейтесь, слёзы...

— Но выборочная проверка на КПП… — протестующе начал Ясон.

— Мы дадим вам полицейский пропуск, — перебил Макнульти. Затем он кивнул толстопузому старшему сотруднику справа от себя. — Сделайте его четырехмерное фото и оформите общий пропуск.

— Есть, инспектор, — отозвалась бочка с потрохами, протягивая немыслимо жирную лапу к фотографической установке.

Десять минут спустя Ясон снова оказался на вечернем тротуаре — теперь уже полупустом. А кроме того, без фальшивых УДов, зато с подлинным пол-пропуском — куда лучше всего, изготовленного для него Кати. Правда, пропуск был действителен лишь на одну неделю. И все же…

Все же у Ясона появилась одна неделя, в течение которой можно было ни о чем не тревожиться. А уж потом, после этого…

Он сотворил невозможное — обменял полный фальшивых УДов бумажник на подлинный пол-пропуск. Разглядывая пропуск под уличными фонарями, Ясон заметил, что отметка об окончании срока была голографической… и туда можно было вставить еще одну цифру. Там стояла семерка. Он вполне мог добиться от Кати, чтобы она изменила эту семерку на семьдесят пять или на девяносто семь — как будет проще.

Затем Ясону пришло в голову, что, как только пол-лаборатория выяснит, что его УДы поддельные, номер его пропуска, имя и фотография будут переданы всем полицейским КПП на планете.

Но до тех пор он был в безопасности.

В раннюю серятину вечера, прежде чем бетонные тротуары расцветут ночной суетой, генерал полиции Феликс Бакман приземлил свой роскошный служебный шустрец на крышу здания Полицейской академии Лос-Анджелеса. Бакман посидел там какое-то время, читая передовицу единственной вечерней газеты. Затем, аккуратно сложив газету, отпер дверцу и вышел наружу.

Внизу — никакой суеты. Одна смена уже рассеивалась; другая еще только начала прибывать.

Бакману нравилось это время суток — в такие мгновения громадное здание Полицейской академии казалось принадлежащим только ему. «И оставляет мир лишь тьме и мне», — подумал он, вспомнив строчку из «Элегии» Томаса Црея. Давно им любимую — по сути, еще с мальчишества.

Служебным ключом Бакман открыл сфинктер спускного экспресса. Затем стремительно спустился на свой этаж, четырнадцатый. Где он проработал большую часть своей взрослой жизни.

Безлюдные столы — целые ряды столов. Только в дальнем конце главного зала неподвижно сидел один из сотрудников, усердно составляя отчет. А еще у кофейного автомата с чашечкой кофе расположилась сотрудница.

— Добрый вечер, — поздоровался Бакман. Эту сотрудницу он не знал, что, впрочем, особого значения не имело. Все до единого в этом здании знали его.

— Добрый вечер, мистер Бакман. — Девушка подалась вперед, словно собираясь принять стойку смирно.

— Отдохните, — сказал ей Бакман.

— Простите, сэр?

— Идите домой. — И Бакман пошел дальше по рядам столов — серых металлических квадратов, за которыми велись все дела этой ветви общепланетного полицейского агентства.

На большинстве столов не было ни бумажки — сотрудники тщательно убрали их перед уходом. Однако на столе номер 37 оказалось несколько документов. Сотрудник имярек работал допоздна, решил Бакман. И нагнулся посмотреть табличку с фамилией.

Ну конечно — инспектор Макнульти. Достопримечательность академии. Усердно мечтающий о новых заговорах и остатках прежней измены… Бакман с улыбкой сел во вращающееся кресло и взял документы.

ТАВЕРНЕР, ЯСОН. КОД — ГОЛУБОЙ.

Ксерокопия досье из полицейских закромов. Вызванное из небытия излишне ревностным — и перегруженным делами — инспектором Макнульти. Краткая карандашная пометка: «Тавернера не существует».

Странно, подумал Бакман. И принялся листать документы.

— Добрый вечер, мистер Бакман. — Его молодой и порывистый помощник Герберт Майм, в аккуратном штатском костюме. Майм так же ценил эту привилегию, как и сам Бакман.

— Похоже, Макнульти взялся за досье на человека, которого не существует, — сказал Бакман.

— В каком же полицейском участке его не существует? — спросил Майм, и оба рассмеялись. Они не особенно жаловали Макнульти, но серая полиция нуждалась в таких типах. Все шло замечательно, пока подобные Макнульти не дорастали до тех уровней, на которых разрабатывалась политика академии. К счастью, такое случалось довольно редко. Особенно когда Бакман имел возможность на это повлиять.

«Субъекту дано ложное имя Ясон Таверни. Также ложное досье заведено на Ясона Таверни из Кемеммера, что в штате Вайоминг, механика по дизельным моторам. Субъект утверждает, что он Таверни, проделал пластическую операцию. В УДах он значится как Ясон Тавернер, но досье на него отсутствует».

Интересно, подумал Бакман, читая записи Макнульти. На этого человека нет никакого досье. Он закончил читать:

«Хорошо одет, предположительно располагает деньгами. Возможно, добился того, чтобы его досье изъяли из банка данных. Завязывает отношения с Катариной Нельсон, пол-связником в том районе. Знает ли она, кто он такой? Пыталась его не выдать, однако пол-связник номер 1659БД поставил на него микропередатчик. В настоящее время субъект находится в такси. Сектор Н8823Б, движется на восток в сторону Лас-Вегаса. 11/4, ровно в 10.00 вечера по времени академии. Следующий рапорт ровно в 2.40 дня по времени академии».

Катарина Нельсон. Бакман однажды с нею встречался, на инструктажном курсе пол-связников. Эта девушка сдавала только тех типов, которые ей не нравились. В некотором роде, не вполне для него понятном, Бакман ею даже восхищался; один раз, 4/8/82, если бы он не вмешался, Кати Нельсон отправили бы в исправительно-трудовой лагерь в Британской Колумбии.

Бакман обратился к Гербу Майму:

— Свяжитесь по телефону с Макнульти. Пожалуй, мне стоит с ним об этом поговорить.

Считанные секунды спустя Майм вручил ему аппарат. На сером экранчике появилась помятая и неопрятная физиономия Макнульти. Такая же убогая и неопрятная, как и его гостиная. Они отлично гармонировали друг с другом.

— Слушаю, мистер Бакман, — произнес Макнульти, сосредотачиваясь на начальнике и, несмотря на страшную усталость, пытаясь привести себя в служебное соответствие. Несмотря на усталость и принятые на грудь таблетки, Макнульти точно знал, как следует строить свои отношения с начальством.