Андрей Морголь - Арсенал эволюции

человеческие жизни!

Волшебник густо покраснел, еще мгновение — и, казалось, его голова

лопнет, как перезрелый помидор. Он вскочил и с неразборчивым

взвизгиванием зашагал к выходу. Однако чародея опередили — дверь

снаружи настежь распахнулась и в комнату с лязгом ворвались десятка

два стражников.

— Именем князя Радзивилла Седьмого! — рявкнул первый из-под шлема.

— Вам приказано следовать за нами. Великий князь хочет видеть. Мы не

желаем вам зла.

Все-таки выследили! Но каким образом? Я же так осторожничал.

— В смысле, зла не желаете, но следовать при этом приказано? То

есть, в случае чего, — зло все-таки неизбежно? — уточнил я.

— Что? — Для главного в этой шайке стражника лингвистическая

конструкция оказалась чересчур сложной.

— Проехали. А что это среди вас ни одного волшебника нет? — Я

нагло улыбался, заранее представляя латников грудой металлолома. —

Ну-ка, Скокс, покажи им, что бывает с теми, кто без стука открывает

ногой дверь.

— Вот ты им и покажи. Развернись, спусти штаны и покажи, —

спокойно произнес кудесник и легонько постучал по шлему одного из

бойцов. — Они насквозь пропитаны чарами — пока я сниму защиту, нас

всех в лоскуты раздерут.

— А-а! — Ситуация оказалась обманчивой, и я нервно сглотнул. —

Тогда сдаемся.

Нас окружили плотным кольцом и повели к выходу. Хорошо еще —

браслетов не надели.

Наша дружная и многочисленная компания не произвела на посетителей

заведения Гномов никакого впечатления. А что, любой из них имел полное

право оказаться в нашем незавидном положении, поэтому каждый усиленно

делал вид, будто происходящее совсем его не касается. На улице ожидали

добычу три запряженных двойками лошадей ментовских «бобика», в которые

мы и загрузились. Мне довелось ехать в одном экипаже с главным

стражником, поэтому я осмелился уточнить у него парочку вопросов:

— Слушай начальник, так чего это среди вас нет ни одного

волшебника? Это разве не их приказ нас взять?

— Нет, мы редко сотрудничаем с Сеймом.

— А как вы узнали, где нас найти?

— У князя густая шпионская сеть, но тебе не обязательно знать

подробности.

Ишь, какие скрытные! И что это вдруг от меня понадобилось старому

шизофренику, или какой там у него диагноз? Сейчас князек еще

прицепится, будто я в Мидлонии нарисовался, чтоб свергнуть их великую

психиатрическую династию! Появилось навязчивое ощущение, будто

завтрашнего утра мне совсем не видать, как местным жителям Парижа.

Хотя я и сам ни разу во французской столице не бывал. Между прочим, в

целях безопасности лучше бы остался у Кащера в плену — там хоть

убивать не собирались до поры до времени.

Когда мы подъехали к холму, на котором располагался княжеский

дворец, стражник захлопнул створки окон экипажей.

— Это что за конспирация? Вы что, секретным тоннелем нас повезете?

— от балды предположил я.

Конвоир посмотрел на меня с подозрением и вкрадчиво спросил:

— А ты откуда знаешь?

Вот черт! Поди теперь докажи им, что я не шпион с революцией в

голове и гранатой за пазухой!

— Да просто загадки хорошо в детстве угадывал.

— Ну-ну…

Ответ явно неудовлетворительный, на двоечку. Хотя любой дурак

догадался бы, что нас везут через тоннель: не было того ощущения

наклона, которое обычно возникает при подъеме в гору. Вскоре экипаж

остановился, и нас выпустили. Место напоминало некую смесь подземной

стоянки с конюшней. Повсюду громоздились кареты, ржали лошади, пахло

навозом. Нас проводили — кто бы мог подумать! — к лифту. Не знаю,

какой бедолага там вверху крутил шестеренки, но кабинка поднималась

довольно быстро. Открывшаяся дверь вела в длинный коридор, увешанный

факелами. Несмотря на огонь и пушистые ковры, устилавшие пол, кругом

сквозило ледяной прохладой и сыростью. А может, страх перед

неизвестностью вызывал подобные ощущения?

Нас водили переходами через просторные залы и гостиные, оружейные

и столовые, пару раз было заметно, что даже по одним и тем же

помещениям. Опять следы путают, параноики несчастные. Удивляло, что во

время пути Скокс молчал, как набивший щеки хомяк. Никому не угрожал,

не проклинал, не грозил страшной расправой, а в какой-то грустной

задумчивости вышагивал за нами. Наконец возле массивной дубовой двери,

украшенной резьбой и обрамленной золотом, нас остановили.

— Сударыню и его могущество сейчас проводят в их покои. А вас,

милостивый сударь, прошу к его величеству.

По взмаху руки главного стражники увели моих спутников, а сам он

отворил передо мной дверь. Что ж, внутри было вполне уютно. Все

устлано цветастыми коврами, будуар в углу, высокое окно, выложенное

мозаикой, портреты каких-то дядек на стенах, вперемежку с холодным

оружием, огромный пылающий камин. Комнатенка, в принципе, как положено

у князя. Только вот сам князь несколько удивил. Он сидел на полу,

носом уткнувшись в карту, черкал на ней пером витиеватые каракули и,

самое главное, выглядел едва на пару лет старше меня. Вот тебе и

старый шизофреник!

— Ах! — радостно воскликнул он, подскочил с места и пригласил

войти. — Милейший, давно вас жду. Знаете, по вашему поводу у меня есть

кое-какие планы. Присядьте… да вот хоть здесь, на ковер. Любезнейший,

слыхали вы когда-нибудь, что через притоки Вескера на территорию

Казмада можно пробраться против течения с помощью моего прибора? А

оттуда на Линкос я готовлю атаку через тоннель, который будут рыть

кладники! Они ведь не осмелятся ослушаться Великого князя. Значит,

дальше, я хочу внедрить в покои этого злосчастного короля Ванко

лихоманку, и тогда малой кровью, да что там, совсем бескровно,

ха-ха-ха, мы освободим престол тирана…

У князя словесное недержание было таким неукротимым, что любая

бабуля, торгующая семечками, просто подавилась бы своей продукцией от

зависти. Взгляд самодержца говорил лишь об одном: «Я — полный и

безоговорочный псих». Странно еще, что тело правителя украшала

шелковая сорочка под жилеткой тончайшей кожи, а не смирительная

рубашка.

В процессе монолога Радзивилл заметил все еще стоявшего в дверях

стражника и, не останавливая трескотни, с нетерпением замахал на того

руками, чтоб, мол, освободил помещение. Служивый лишь пожал плечами и

удалился восвояси.

В этот момент я увидел, что такое настоящая метаморфоза! Лицо

князя изменилось до неузнаваемости. Идиотская улыбка сползла на нет,

брови нахмурились, а взгляд из абсолютно сумасшедшего стал

пронзительным, колючим и тяжелым.