Андрей Морголь - Арсенал эволюции

кучеру ехать аккуратно, забрался в карету и осветил окружающее

пространство чарами. При этом выяснилось, что у экипажа волшебника

имеется такой модный наворот, как стеклянный люк, на котором я, между

прочим, разлегся всем пузом. Пришлось шустро сдвинуться в сторону.

Внутри карета была обита материалом глубокого синего цвета,

напоминавшим замшу. Впереди и сзади располагались уютные мягкие

диванчики, а посредине между ними стоял круглый деревянный столик, на

котором ютилась металлическая шкатулка средних размеров. Генерал споро

ковырялся в ней маленьким ключиком, когда экипаж двинулся. Я бросил

последний взгляд на башни крепости и заметил в одном из освещенных

окон темный силуэт, оттопыривавший мне большой палец. Уже через

мгновение в проеме никого не было. Что ж, Шаман умеет подбодрить.

Карета тихо катилась по пустующим улицам Линкоса, а я все

высматривал, чем занимается Важимир-Осао. Генерал наконец-таки открыл

шкатулку, извлек оттуда чистый лист бумаги и положил перед собой.

Затем он достал волшебный шар, черпанул оттуда жезлом чар и принялся

писать им письмо, пользуясь как пером. Столик находился прямо подо

мной, карета ехала не спеша, едва качаясь на рессорах, генерал писал

размашисто, большими волшебными буквами, так что мое зрение — твердая

единица — позволило без проблем прочесть послание. Содержание было

таким:

«Ваше могущество, завтра король Ванко выдвигается с войском в

сторону границы Мидлонского княжества. Имею все основания

предполагать, что война развяжется, как вы и хотели, в течение

следующей седмицы. Скоро свершится то, к чему все мы так стремимся!

Надеюсь на вашу благосклонность. Важимир-Осао». Дата, волшебная клякса

вместо подписи — готово. Далее письмо перекочевало в широкий конверт,

на который волшебник наложил несколько рисунков чарами после того, как

заклеил.

Мне откровенно не верилось в то, как все гладко шло. Слишком

гладко, что наводило на мысли о черно-белой расцветке жизни любого

существа. Ведь если сегодня во всех начинаниях несусветно прет,

значит, завтра судьба может абсолютно справедливо стребовать должок, и

тогда возникает желание, чтобы следующий день попросту никогда не

начинался. Может, я и углубился в беспросветный и неуместный

пессимизм, но слишком большие ставки стояли на кону.

Через четверть часа карета генерала подъехала к огромному

особняку, ворота ограды с тихим шелестом отворились, и экипаж

покатился вдоль густой аллеи на внутренний дворик. Расторопный слуга

уже дежурил там и немедленно открыл хозяину дверцу. Важимир-Осао тут

же всучил ему конверт и приказал:

— К Вескеру, доставить вирнику, все как обычно. Отправляйся сейчас

же. Времени зря не теряй.

— Будет исполнено, ваше могущество. — Слуга быстро поклонился и

припустил прочь.

Волшебник посмотрел ему вслед, тяжело вздохнул и вновь продолжил

тихую беседу с самим собой, начатую еще в крепости:

— Не рано ли? — усомнился в своем распоряжении генерал и нервно

сжал кулаки. — Раздери меня леший, когда же в таком случае все успеть?

Как бы еще нашего тирана завтра клинком не достали! Не доведи Перун!

Генерал устало побрел в сторону дома. Мне же надо было в другую

сторону — дело сделано. Приподняв голову, я осмотрелся по сторонам,

прислушался — вроде все спокойно. Плавно, как желе, я перетек на

землю, опять осмотрелся и шмыгнул в ближайшие кусты.

Пробраться к выходу оказалось не так просто — на самом деле далеко

не все обитатели особняка предпочитали ночью спать. Некоторые из них

разгуливали по территории с фонарями, другие бродили во тьме без

осветительных приборов, а пара встреченных мною человек вообще сидела

в засадах, высматривая непрошенных гостей. Но я справился и вскоре,

никем не замеченный, перебрался через ограду на улицу, где, наконец,

сдернул с себя черную маску. Эту ночь я не забуду никогда в жизни,

потому что на несколько часов мне пришлось стать настоящим ниндзя,

крадущимся! Надо же! Обязательно расскажу Арлете, когда помиримся.

В ближайшей подворотне мне пришлось проторчать еще несколько

минут, прежде чем из ворот верхом на лошади выскочил тот самый слуга,

что получил конверт с письмом. Все, осталось лишь найти улицу Велеса,

отыскать подворотню, где мы спрятали обычную одежду, сменить костюм и

прикупить белый шарф. Ах, да — выспаться тоже не помешало бы.

Глава четырнадцатая, убийственная

На следующий день узнать центральные улицы Линкоса было

проблематично. Провожать правителя в бой вышли все жители города, и

судя по тому, что мне краем уха удалось услышать из местных сплетен,

горожане пришли далеко не для того, чтобы поддержать Ванко. В основном

народ собрался поглазеть на парад, заодно и отпраздновать. Тут

значение повода не столь важно, была бы непосредственно причина, тем

более что король объявил этот день официальным выходным. Тем дельцам,

которые сегодня могли осмелиться отправить пролетариат на работу,

грозила ни много ни мало смертная казнь.

Лично для меня с давних пор, еще до попадания на Поляну, День

города перестал быть каким-то выдающимся и экстраординарным событием,

поэтому подобные скопления людей лишь действуют мне на нервы. А ежели

еще и дождь зарядит — все радости мероприятия вообще становятся

сомнительными. Плюс ко всему сегодня мне предстояло полгорода

продираться сквозь толпу людей, чтобы Шаман, где бы он ни был, заметил

мой белый шарф. Кстати, выбор шарфа в качестве опознавательного знака

был очень удачен: ни одному идиоту в такую жару не пришло в голову

обматывать чем-либо себе шею.

Обливаясь потом, я с самого раннего утра стоически выжидал, когда

из цитадели появится процессия. Борьба с палящим солнцем начала

казаться бесперспективной, когда ближе к полудню ворота крепости

наконец отворились. Первыми показались пехотинцы, как две капли воды

похожие на двоих вчерашних охранников, стоявших подле короля. Высокие,

атлетического телосложения, увешанные черными пластинами доспехов, в

шлемах с ирокезами, так смахивающих на головные уборы легионеров

Древнего Рима, воины своим появлением вызвали бешеный рев восторга у

публики. У меня же их вид породил лишь сочувствие: по такой жаре, да

обернувшись в черный металл, топать целый день — самоубийство! Больше

всего не повезло знаменосцам, так как им предстояло попотеть особенно,

разгоняя птиц и мух развевающимися флагами Казмадского королевства.

Бойцы шли шеренгами по пятнадцать человек, их вереница уже