Владимир Контровский - Последний герой нашего времени

– Это ты о ком? – спросил Баффин, холодея от неприятного предчувствия.

– А разве ты не догадываешься? – аналитик криво улыбнулся. – О дедушке Винни, о мистере Роквелле, о других наших вершителях судеб… Я много об этом думал, Эрни…

«А если в стол вмонтированы микрофоны? – подумал Баффин. – Чёрт бы побрал этого пьяного дурака…».

– Я всегда верил в свою страну и гордился ею, – Шойхет не заметил смятения своего собеседника. – Я считал её воплощением истинной демократии, которую рано или поздно воспримет всё человечество… А оказалось… Они не люди, Эрни, они вирусы… Тупиковая ветвь эволюции, раковая опухоль… И вот теперь – империя, жирный паук United Mankind!

Аналитик повысил голос, и Баффин, быстро оглянувшись по сторонам, тронул его за плечо.

– Послушай, Рон, не освежить ли тебе физиономию? Ты что-то совсем плох – сходи умойся, а потом мы с тобой ещё поболтаем. Ты ведь не спешишь?

– Не спешу, – ответил Аарон, с усилием поднимаясь из-за столика.

– Тебя проводить? – спросил Баффин, глядя на него снизу вверх.

– Не надо, – аналитик мотнул головой и поправил съехавшие очки. – Я дойду сам.

«А не смыться ли мне, пока его не будет? – подумал Баффин, наблюдая, как Шойхет преувеличенно твёрдой походкой пересекает зал. – А то он такого наговорит, что и рад не будешь. Болтать лишнее всегда было вредно для здоровья, а сейчас и подавно. Ладно, пусть он скроется за дверью туалета, а то ещё оглянется и окликнет меня».

Но аналитик Аарон Шойхет не дошёл до туалета – у самых дверей его перехватили двое в форме антикризисной полиции. Это обтекаемое название уже мало кого обманывало: антикризисная полиция быстро оттеснила на второй план все схожие силовые структуры и стала самой настоящей тайной полицией со всеми её специфическими функциями. Что они сказали Аарону, Баффин не слышал, однако выражение лиц «гестаповцев», как вполголоса называли эй-си-полисменов, не предвещало Шойхету ничего хорошего.

Вхожий к таким людям, как Винсент, Эрни Баффин имел солидный статус в иерархии United Mankind. Он мог бы говорить на равных с армейским генералом или с полковником разведки, но сейчас Эрни Баффин остался сидеть, затравленно следя за чёрными фигурами, сопровождавшими беднягу аналитика к выходу из бара. «Если я вмешаюсь, – стучало в мозгу Интернет-разведчика, – меня могут спросить: „А, так этот словоохотливый парень ваш приятель? И что же он вам успел рассказать? А не пройти ли вам с нами, чтобы поподробнее побеседовать на эту тему?“. А я и так вишу на волоске из-за этого проклятого взрыва…».

И он остался сидеть, глядя прямо перед собой и сжимая в руке стакан с недопитым коктейлем.

Они встретились с неизбежностью притягивающихся друг к другу разнополярных магнитов.

Прозрачное осеннее небо накрыло город, осторожно приходящий в себя после дикой зимы и пропахшего порохом лета. В воздухе мирно кружились жёлтые листья, и очень непривычным был детский смех – робкий, но всё-таки смех. Жизнь возвращалась.

Детей на площадке между домами Костомарова и Свиридова было немного – матери всё ещё боялись выпускать своих малышей на улицу без сопровождения отца с автоматом на плече. Вадим положил немало сил на устройство детской площадки – одна только установка видеокамер слежения чего стоила, – зато теперь ребятишкам нескольких ближайших домов было где играть. И дети играли, принимая как должное и прочную металлическую ограду вокруг площадки, и охранявших её взрослых дядей с ружьями. В движениях детей порой проглядывала насторожённость котят, выбравшихся из безопасного подвала на улицу, где бродят голодные собаки и злые люди, однако детское восприятие мира брало своё, и малыши с изумлением рассматривали невесть откуда взявшегося одинокого воробья – всех голубей и даже ворон в городе съели ещё зимой, – живым шариком скакавшего по веткам. И на лицах следивших за своими чадами матерей появлялись улыбки: жизнь возвращается.

Костомаров зашёл на площадку за Лидией и сынишкой. Впереди был долгожданный выходной: обстановка в городе стала спокойнее, и Вадим предвкушал нормальный отдых, которого он был лишён уже почти год. Четырёхлетний Иван Вадимович с видимой неохотой расстался с качелями – его примирило с этой утратой только появление отца. Ваня тут же завладел отцовской ладонью, нарочито игнорируя присутствие матери, – ведь ни у кого из мальчишек на площадке не было отца-командира дружины.

Они направились к выходу и там столкнулись с молодой светловолосой женщиной катившей детскую коляску. Женщину Вадим не знал, зато сопровождавшего её мужчину он узнал сразу.

– Здравствуйте, Александр Николаевич.

– Здравствуйте, Вадим Петрович. «Ага, – с удовлетворением отметил Костомаров, – запомнил ты меня, химик».

Возникла короткая пауза. Женщины изучающе смотрели друг на друга, а младший Костомаров привстал на цыпочки: его заинтересовало маленькое существо в коляске.

– Знакомьтесь, – непринуждённо сказал Алхимик. – Юля, моя жена. А это Дашенька. Молоко любит… – он улыбнулся, и его простая и открытая улыбка разом сняла неловкость. И всё стало простым и естественным – как когда-то, когда на улицу можно было выйти без оружия.

– Лида.

– Александр.

– Юля.

– Вадим. – Костомаров завершил ритуал знакомства и тут же добавил, обращаясь к Свиридову: – А знаете, у меня для вас есть подарок.

Алхимик смотрел недоумевающее, и Вадим, чувствуя какое-то странное вдохновение, предложил:

– Знаете что, а пойдёмте-ка к нам в гости. Завтра выходной – почему бы нам не посидеть и не поговорить, как в старые добрые времена? Мы же с вами соседи, насколько я помню, – идти недалеко. Заодно и вручу вам обещанный подарок – он у меня дома.

Для Лидии это стало полной неожиданностью, но она поддержала мужа, интуитивно чувствуя, что всё это неспроста, и что Вадим давно хотел этой встречи.

– Я даже не знаю… – проговорила Юля, посмотрев на своего мужа.

– У вас на сегодняшний вечер какие-то планы?

– Да нет, но мы хотели погулять, – она поправила полог коляски. – Погода хорошая, а Дашенька у нас всё на балконе гуляет.

– Так и гуляйте! – Вадим слегка развёл руками – мол, в чём проблема? – Нам ведь с хозяйкой нужно хотя бы час-полтора – банкет сервировать, и всё такое. Приходите через два часа. Дом – вот он, а квартирный код…

– Спасибо, – сказал Алхимик. – Мы придём. Втроём – не с кем нам оставить Дашу.

– Разумеется, – Лидия вежливо улыбнулась. – Говорите, она у вас молоко любит?