Роберт Мак-Каммон - Песня Свон

- Еще не кончено! - вскричал полковник. - Еще ничего не кончено! - Он выпустил последние пули из кольта по сборщикам, но так сильно дрожал, что ни черта не мог прицелиться.

- Полковник! - Это был капитан Сэттерли. - Мы готовим новую атаку?

- Да! Немедленно! Еще ничего не кончено! Ничего не кончено, до тех пор пока я не прикажу!

- Мы не можем предпринять еще одну фронтальную атаку! - заявил еще один голос. - Это самоубийство!

- Что? - огрызнулся Маклин, и посмотрел, кто это там осмеливается подвергать сомнению его приказы. Это был Роланд Кронингер, куртка его была пропитана кровью. Это была чья-то чужая кровь, Роланд не был ранен, и грязные повязки все еще были у него на лице. Стекла его очков были забрызганы кровью. - Что вы сказали?

- Я сказал, что мы не сможем осуществить еще одно фронтальное наступление! У нас осталось возможно не более трех тысяч человек, способных вести бой! Если мы снова пойдем на эти пулеметы, мы потеряем еще сотен пять, и все равно ничего не получим!

- Вы говорите, что у нас нет желания прорваться - или вы говорите только за себя?

Роланд глубоко вздохнул, стараясь успокоиться. Он никогда раньше не видел такой резни, и он сейчас был бы мертв, если бы в упор не застрелил одного солдата Верности. - Я говорю, что мы должны найти другой способ взять площадку.

- А я говорю, что мы снова будем атаковать. Прямо сейчас, прежде, чем они снова организуют свою оборону!

- Да они вовсе никогда и не были дезорганизованы, черт побери! закричал Роланд.

Наступила тишина, нарушаемая только стонами раненых и треском пожара. Маклин свирепо уставился на Роланда. Это было впервые, когда Роланд осмелился кричать на него. Вот, пожалуйста, он обсуждает приказы Маклина перед другими офицерами.

- Послушайте меня, - продолжал Роланд, прежде чем полковник или кто-нибудь другой смог заговорить. - Думаю, что я знаю слабое место в их крепости - и не одно. Световые окна в крышах.

Какое-то время Маклин не отвечал. Взгляд его, уставившийся на Роланда, горел от злобы.

- Световые окна, - повторил он. - Световые окна. Они на крыше. Как мы попадем на эту затраханную крышу? Полетим?

Его аргументы прервал хохот. Альвин Мангрим склонился на искореженный капот красного "Кадиллака". Из треснувшего радиатора с шипением выходил пар. Металл был испещрен следами пуль, ручейки крови стекали из смотровой щели башни. Мангрим усмехался, лоб его был глубоко рассечен металлическим осколком.

- Вы хотите забраться на эту крышу, полковник? Я могу туда вас подсадить.

- Как?

Он держал перед собой руки и шевелил пальцами.

- Я раньше был плотником, - сказал он. - Иисус был плотником. Иисус тоже много знал о ножах. Поэтому они его и распяли. Когда я был плотником, я строил собачьи конуры. Только это были не обычные собачьи конуры, - о, нет! Это были замки, в которых жили рыцари. Да, я читал книги о замках и прочем дерьме, потому что хотел, чтобы эти конуры были совсем особыми. В некоторых из этих книг были интересные вещи.

- Например? - нетерпеливо спросил Роланд.

- Ну... Как залезть на крышу. - Он обратил свое внимание на полковника Маклина. - Вы даете мне телефонный провод, колючую проволоку и хорошую крепкую деревяшку, и разрешаете мне разобрать несколько этих сломанных машин. Я вас доставлю на эту крышу.

- Что вы собираетесь построить?

- Создать, - поправил Мангрим. - Только это займет у меня некоторое время. Мне нужна помощь - стольких людей, скольких вы сможете выделить. Если я получу необходимые детали, я смогу закончить все за три - четыре дня.

- Я спросил, что вы планируете на крыше.

Мангрим пожал плечами и сунул руки в карманы.

- Почему бы нам не пойти в ваш трейлер, и я вам нарисую полную картину. Может, здесь слоняются шпионы.

Взгляд Маклина переместился в сторону крепости Спасителя. Он увидел, как сборщики пристреливают некоторых раненых солдат АСВ, а потом обирают тела. Он почти завопил от разочарования.

- Дело не кончено, - поклялся он. - Оно не кончено до тех пор, пока я не сказал, что оно кончено. - И тогда он слез с бронированной машины и сказал Альвину Мангриму: - Покажите мне, что вы хотите построить.

74. БЕРЛОГА

- Да, - сказал Джош. - Я думаю, что мы снова сможем это отстроить. Он почувствовал, что рука Глория сжимает его руки и она склонила голову ему на плечо.

Он обнял ее, и они стояли рядом с развалинами сгоревшей церкви.

- Мы сможем это сделать, - сказал он. - Конечно, сможем. Я имею в виду... что это будет не завтра, и не на следующей неделе... но мы сможем это сделать. Она, может, и не будет выглядеть так, как раньше, и возможно, будет хуже, чем была - но возможно, будет и лучше. - Он слегка обнял ее. Да?

Она кивнула.

- Да, - сказала она, не глядя на него, и голос у нее перехватило от волнения. Потом она подняла свое лицо со слезами слез. Ее рука поднялась, и пальцы медленно дотронулись до маски Иова. - Ты... прекрасный человек, Джош, - тихо сказала она. - Даже сейчас. Даже такой. Даже если это у тебя никогда не сойдет, ты все равно будешь самым прекрасным человеком, которого я знаю.

- Ну, я не ахти что. И никогда не был красавцем. Тебе бы посмотреть на меня, когда я занимался борьбой. Знаешь, как меня называли? Черный Франкенштейн. А теперь я этому вполне соответствую, да?

- Нет. И не думаю, что это когда-то было. - Пальцы ее прошлись по рубцам и впадинам его лица, потом рука снова опустилась. - Я люблю тебя, Джош, - сказала она, и голос ее дрогнул, но медного цвета глаза были твердыми и правдивыми.

Он хотел было ответить, но подумал о Рози и мальчиках. Это было так давно. Так давно. Слоняются ли они где-нибудь в поисках еды и убежища, или они только призраки, оставшиеся в его воспоминаниях? Было таким мучением даже не знать, живы ли они, и когда он посмотрел в лицо Глории, он понял, что возможно так никогда и не узнает. Но будет ли совсем бессердечно и предательством похоронить надежду, что Рози и сыновья его, возможно, живы - или это будет реализмом? Но он был уверен в одном: он хочет остаться в стране живых, вместо того чтобы странствовать в склепах погибших.

Он обнял Глорию и сильнее прижал ее к себе. Он почувствовал сквозь куртку ее выпирающие кости и остро затосковал о том дне, когда будет собран урожай.

Еще он страстно хотел видеть обоими глазами и иметь возможность снова глубоко дышать. Он надеялся, что маска Иова скоро у него сойдет, как у Сестры в прошлую ночь, но все равно боялся. Как он будет выглядеть, хотел бы он знать, а что если это будет чье-то лицо, кого он даже не знает? Но сейчас он чувствовал себя чудесно, не было никаких следов лихорадки. Это единственный раз в его жизни, когда ему хотелось лежать мертвым.

Примерно в четырех футах в стороне Джош увидел что-то лежащее в замерзшей луже. Живот у него свело, и он тихо сказал: