Роберт Мак-Каммон - Песня Свон

Джош подполз к ней сбоку и руками вытащил ребенка. Засыпаны были только ее руки и ноги, лицо же было свободно, и она дышала. Джош отряхнул землю с ее ног, а Дарлин обняла свою дочь. - Свон? Что с тобой? Скажи что-нибудь, Свон! Ну же, давай! Поговори с мамой! - она тормошила ее, пока Свон не подняла руку и не оттолкнула слегка мать.

- Ну, не надо, - Свон говорила хриплым невнятным голосом. - Я хочу поспать... пока мы не приедем...

Джош пополз на стон мужчины. Поу-Поу свернулся калачиком и наполовину был засыпан. Осторожно Джош откопал его. Рука Поу-Поу ухватилась за рубашку Джоша, и старик что-то пробормотал, чего Джош не понял.

Он спросил: - Что? - и наклонился поближе.

- Солнце, - повторил Поу-Поу. - О Боже... Я видел, как взорвалось солнце, - он снова стал бормотать, что-то насчет тапочек в спальне. Джош понял, что тот долго не протянет, и вернулся к Дарлин и Свон.

Девочка плакала, спокойный, глубоко раненный звук.

- Ш-ш-ш, - говорила Дарлин. - Ш-ш-ш, родная. Нас ищут. Не бойся. Нас вытащат. - Она еще не совсем сообразила, что произошло, все было смутным и суматошным с того момента, когда Свон показала на щит с надписью "Поу-Поу" на Межштатном шоссе и сказала, что лопнет, если не сходит в туалет.

- Я не вижу, мама, - еле слышно сказала Свон.

- У нас все будет в порядке, родная. Нас ищут правда... - Она протянула руку, чтобы погладить дочь по голове, и отдернула ее, словно ошпарившись. Пальцы ее нащупали щетину вместо волос. - О, Боже мой! О, Свон, дочка!.. - Она боялась коснуться собственных волос и лица, но чувствовала только боль как от слабого солнечного ожога. Со мной в порядке, решила она. И со Свон тоже все в порядке. Лишь немного волос пропало, вот и все. Все будет в полном порядке.

- А где Поу-Поу? - спросила Свон. - Где гигант? - У нее болела голова, и она ощущала запах готовящегося завтрака.

- Я тут, рядом, - ответил Джош. - Старик недалеко от тебя. Мы в подвале, а его заведение развалилось и засыпало нас...

- Мы выберемся! - прервала Дарлин. - Нас скоро найдут.

- Леди, может быть это будет не так скоро. Нам нужно успокоиться и беречь воздух.

- Беречь воздух? - Паника вновь овладела ею. - Но мы дышим нормально.

- Сейчас - да. Я не знаю, сколько его есть у нас, но думаю, что скоро воздуха может стать не хватать. Нам, возможно, придется пробыть здесь долго, - решился сказать он.

- Вы с ума сошли! Не слушай его, родная! Боюсь об заклад, нас уже прямо сейчас идут откапывать. - Она стала укачивать Свон как маленькую.

- Нет, леди. - Было бессмысленно скрывать правду. - Я не думаю, что кто-нибудь собирается нас откапывать в ближайшее время. Это были ракеты то, что вылетало из поля. Ядерные ракеты. Я не знаю, взорвалась ли одна из них или что другое, но есть только одна причина, почему они вылетали. Вполне возможно, что сейчас весь мир пускает ракеты.

Женщина захохотала, но смех ее граничил с истерией.

- У вас ума не больше, чем у муравья. Кто-то же видел пожар! Помощь пришлют! Мы ведь едем в Блейкмен!

- Ну, да, - сказал Джош. Он устал от разговора и хотел воспользоваться драгоценным воздухом. Он отполз на несколько футов, подобрал местечко для своего тела. Сильная жажда овладела им, но в то же время ему хотелось еще и облегчиться. Потом, подумал он, сейчас я слишком устал, чтобы двигаться. Боль опять стала усиливаться. Мысли уносили его из подвала Поу-Поу к сожженному кукурузному полю, к тому, что могло остаться от всего мира там, наверху, и в частности вокруг них, если, конечно, началась Третья Мировая война. К этому времени она могла уже и закончиться. Могли вторгнуться русские или американцы заняли Россию. Он подумал о Рози и мальчиках, они живые или мертвые? Он может никогда об этом не узнать. - О, Боже! - прошептал он в темноте и, свернувшись калачиком, уставился в темноту.

- Ух, ух, ух... - задыхаясь заикал Поу-Поу. Потом громко сказал: Суслик в норе! Эми! Где мои спальные тапочки?

Девочка издала еще один болезненный всхлип, и Джош стиснул зубы, чтобы удержать крик ярости. Такое чудесное дитя, подумал он. А теперь умирает, как все мы умираем. Мы уже в могиле. Все подготовлено и осталось только ждать.

У него было чувство, что его положил на лопатки соперник, с которым он не собирался бороться. Он почти слышал, как судья ведет счет, хлопая по брезенту: - Один, два...

Плечи Джоша оторвались. Еще не три. Скоро, но еще нет. И он провалился в мучительный сон, в котором душу его преследовали болезненные звуки, издаваемые ребенком.

14. СВЯЩЕННЫЙ ТОПОР

- Дисциплина и контроль! - произнес голос Солдата-Тени, подобно удару ремня по заду мальчишки. - Вот что делает человека мужчиной. Помни... помни...

Полковник Маклин скрючился в грязной яме. Пробивалась лишь полоска света в двадцати футах над его головой, между землей и краем исковерканного люка, накрывшего яму. Через эту щель прилетали мухи, и они кружились над его лицом, налетая на вонючие кучи около него. Он не помнил, сколько времени лежал тут, но вычислил, что, поскольку Чарли появлялись раз в день, то, значит, он был в яме тридцать девять дней. Но может быть они появлялись два раза в день, тогда его расчеты были неправильны. А может они пропустили день-другой. Может, они появлялись три раза на день и пропускали следующий день. Все может быть.

Дисциплина и контроль, Джимбо. - Солдат-Тень сидел со скрещенными ногами, опершись на стенку ямы в пяти футах от края. На Солдате-Тени была маскировочная форма, и на его впалом, осунувшемся лице были темно-зеленые и черные маскировочные пятна. - Возьми себя в руки, солдат.

- Да, - сказал Маклин. - Беру себя в руки. Он поднял тощую руку и отогнал мух.

А потом начался стук, и Маклин захныкал и вжался в стену. Над ним были Чарли, стучавшие по металлу прутьями и палками. В яме от эха шум удваивался и утраивался, пока Маклин не зажал уши руками; стук продолжался, все громче и громче, и Маклин чувствовал, что вот-вот закричит.

- Нельзя, - сказал Солдат-Тень, с глазами как кратеры на луне. Нельзя, чтобы они слышали твои крики.

Маклин набрал пригоршню грязи и засунул ее в рот. Солдат-Тень был прав. Солдат-Тень был всегда прав.

Стук прекратился, и крышку оттащили в сторону. Пронзительный солнечный свет ослепил Маклина, он видел их, перегнувшихся через край и ухмылявшихся над ним.

- Эй, полкаш! - позвал один из них. - Ты голоден, полкаш Макрин?

Рот Маклина был полон грязи и дерьма, он кивнул и сел как собака, собирающаяся почесаться. - Осторожно, - прошептал ему на ухо Солдат-Тень. - Осторожно.

- Ты голоден, полкаш Макрин?

- Пожалуйста, - изо рта Маклина вываливалась грязь. Он протянул к свету ослабшие руки.

- Лови, полкаш Макрин, - что-то упало в грязь в нескольких футах от разлагающегося трупа пехотинца, которого звали Рэгсдейл. Маклин подполз к нему, перебрался через труп, и схватил это, оказавшееся жареной на масле рисовой лепешкой. Он стал жадно запихивать ее в рот, к глазам его подступили слезы радости. Чарли над ним стали хохотать. Маклин переполз через останки капитана ВВС, которого называли "Миссисипи" за его густой бас, теперь от Миссисипи осталась кучка тряпья и костей. В дальнем углу лежало третье тело, еще одного пехотинца, молодого парня из Оклахомы, которого звали Мак-Ги, слабо ворочавшегося в грязи. Маклин присел над Мак-Ги, жуя рис и чуть не плача от радости.