Журнал «Если» - «Если», 2011 № 12

— Ты ведь не можешь жить на Острове Мертвых?

— Почему же нет? Ты-то живешь внутри этого железного карбункула.

Даже в детских книжках говорилось, что город-остров Гезира является чем-то большим, нежели простой гладкий шар, окружающий звезду Сабила в трех плоскостных измерениях. И все же мысль о том, что они сумели добраться до этого пристанища мертвых, пробравшись через верх леса, захватывала дух и немало тревожила. Однако Бесс все же последовала за Элли дальше.

Большинство могил казались очень старыми, однако в их основаниях были сокрыты еще более древние. В самом деле, согласно самой фантастической версии легенды о происхождении Острова Мертвых, весь этот остров целиком состоял исключительно из плоти, костей и памятников. Местность была, несомненно, опасно неровной и обветшалой, и сейчас посещали ее редко. Теперь ведь у всех основных Церквей были собственные мавзолеи, а множество культов поменьше отдавали предпочтение далеким планетам для погребений. Что касается Церкви Воительниц, то она не нашла иного пристанища для своих слуг, кроме как в памяти, ибо служители ее все равно неизменно погибали в сражениях.

Вокруг резных колонн из песчаника бродили хайваны [12] Хайван на арабском языке, а также некоторых других — «животное». . В воздухе дрожали и растворялись, словно болотные блуждающие огни, проекции духов. Из каменных ртов, забитых птичьими гнездами, взывали голоса с древних записей. Но более всего Бесс в этом месте поразило ощущение буйства жизни. Неуклюжие насекомые. Неистовый птичий гомон. Пьянящие ароматы и окраска цветков. А еще были фрукты, по сравнению с которыми даже гранат казался невзрачным.

Элли поведала, что остров просто создан для того, чтобы охотиться с капканом на лисицу, ловить пегасов, собирать медовые семена и откапывать и жарить кротов.

— Ты живешь здесь одна?

Элли одновременно пожала плечами и кивнула. «Это очевидно», — поняла Бесс. — А как же…

— Я здесь оказалась? Это тебя интересует? — Личико Элли внезапно вспыхнуло. — Думаешь, я какая-нибудь расхитительница гробниц или гул? [13] Нежить-трупоед в арабской мифологии.

Бесс сделала вид, что отряхивает песок с ножен. В конце концов, сама она едва ли могла обвинить кого-то другого в утаивании происхождения, имея вместо собственного прошлого лишь пустоту. Если только — что совершенно невозможно — она не родилась уже цельной и полностью функционирующей послушницей. У нее медальон, но это совершенно ничего не значит. Но нет, тут нечто большее, думала она, оглядываясь на это обиталище давно умерших. Некий суровый миг ужаса, от которого отшатнулся ее разум. Наиболее здравой ей представлялась версия, что Церковь вызволила ее из чего-то настолько жуткого, что наилучший способ уберечь ее рассудок — стереть все ее воспоминания. И вот теперь нечто непостижимым образом влекло ее назад.

— Видишь вон то здание, в котором посередине проросла медная береза? — указала Элли. Это был купол с частично сохранившимся покрытием из мозаичного стекла. Из-за трепета листвы над ним он выглядел, будто объятым пламенем. — Хочешь посмотреть?

Бесс медленно кивнула.

— Здесь похоронена девочка. Ох… очень давно, — объясняла Элли, пока они карабкались по руинам. — Еще до Войны Лилий, когда времена года не менялись и даже само время как будто текло медленнее. В общем, она была маленькой, когда умерла, и ее биологические и суррогатная матери были вне себя от горя. Вот они и построили для нее этот прекрасный мавзолей и заполнили его всем, связанным с дочерью — игрушками, шагами, смехом, воспоминаниями. Видишь…

Они стояли под куполом. Сквозь его треснутые линзы колыхалась листва, придавая видам подобие жизни. Аниматронные игрушки как будто подергивались. В пуговичных глазках разбросанных плюшевых мишек все еще поблескивал остаток разума. Однако все это, вкупе с шелестом листвы, лишь усугубляло ощущение древности и разрухи.

— И они навещали ее здесь… И молились… Плакали… И хоть их дочь умерла, они поклялись, что память о ней не сгинет. Но, конечно же…

— Как звали эту девочку?

— Слушай, Бесс! Ее звали Далла, а меня зовут Элли, если ты не обратила внимания. Так что я вовсе не Далла. Хотя она была моей подругой. Можно даже сказать, лучшей подругой. Вообще-то, единственной. Понимаешь, Далла была из тех единственных детей в семье, которых матери ожидают чересчур долго, и они в итоге оказываются одинокими. Конечно, у нее были все эти игрушки… — Элли звякнула велосипедным звонком. — И она могла получить все, чего бы ни пожелала. Ей надо было лишь попросить. Но то, чего она действительно хотела, ее матери при всей доброте и богатстве дать не могли: она хотела подругу. И вот… — Элли провела пальчиком по треснувшему застекленному контейнеру, наполненному лишь листвой да пылью, — она сделала то, что делали большинство девочек с тех самых пор, как Еве впервые наскучил Адам. Она ее выдумала. И ее звали Элли.

Бесс таращилась на стойку из голографического стекла, в которой плавали лица трех женщин. Они выглядели добрыми, но невыразимо печальными.

— Я задумывалась как часть памятника, — продолжала Элли. — Они извлекли меня из каждого вздоха и воспоминания своей любимой дочки. Милая маленькая выдуманная Элли, для нее за столом всегда есть место, она совершает все шалости и выходки, в которых сама Далла никогда не признается. Элли, которая украла все пончики, хотя стошнило Даллу. Элли, которая мелками нарисовала лицо клоуна на стене гарема. Они потом годами приходили ко мне, чтобы предаваться воспоминаниям. Этот мавзолей — они все достраивали и достраивали его, непрерывно вносили улучшения. Вечно чего-то не хватало. Саму Даллу они хранили в стеклянном гробу, в статисе, поэтому она не разлагалась. Нет, конечно, решиться когда-либо по-настоящему взглянуть на свою мертвую дочь они не могли, но она совершенно не изменялась. Они не могли позволить ей уйти. Даже когда матери постарели, они все равно приходили. Но однажды пришли только две. А потом и вовсе одна, но у нее уже было не в порядке с головой, иногда она думала, что я Далла. Затем и она перестала нас навещать. Медленно проходили века, садовники заржавели, а контракты на обслуживание уже закончились. И люди больше ни к кому на Острове Мертвых не приходили, чтобы отдать дань уважения. Остались лишь руины мавзолея да немного угасающих интеллектов. Вся штука в том, что матери Даллы слишком старались, они сделали чересчур много. А века длятся долго, если ты воображаемая подруга и тебе не с кем играть…

Рассказывая, Элли бродила по мавзолею, то и дело прикасаясь к выцветшим грудам осыпавшегося кирпича и безглазым куклам. Но сейчас она снова стояла подле того продолговатого стеклянного контейнера, который, как теперь заметила Бесс, был разбит с одной стороны.