Валерий Бурыкин - Космические странники

— Владимир Семёнович, — остановила его Саруна, — во-первых, никто не собирается оставить вас один на один с этой техникой. Рядом с вами будут находиться наши специалисты, которые лучше меня объяснят, что и как работает. Во-вторых, здесь будет установлено также и привычное для вас оборудование.

Ещё через некоторое время миронка привела нас к шлюзовой камере позволяющей попасть в грузовой отсек, предназначенный для размещения Викинга.

— После того как Викинг будет погружен в большой грузовой отсек, через эту камеру вы в любой момент сможете перейти на борт своего корабля. Сейчас нам туда нельзя, там вакуум, но мы можем посмотреть.

Она вывела нас в параллельный коридор, в котором вместо шлюзовой камеры имелось смотровое окно. Я астронавт со стажем, но даже у меня закружилась голова, когда я заглянул в него. Никогда не видел помещений такого размера, Мозг отказывался воспринимать увиденное как единое целое. Внутри, правее окна шли работы, там копошились двурукие и четырехрукие фигуры в скафандрах, среди двуруких я заметил скафандр с номером семь. Понятно Цзиан тоже там.

— Сейчас наши и ваши специалисты готовят переходной коридор от шлюза, возле которого мы сейчас были к шлюзу вашего корабля. Для перехода необходимости в скафандрах не будет, но лучше их одевать.

— Понятно, "Береженого — Бог бережет". — Сказал я.

— Не поняла…?

— Ну, у нас есть разные поговорки на такой случай: "Береженого — Бог бережет", "На Бога надейся, но сам не плошай". В общем, если не хочешь попасть в неприятную ситуацию, предусмотри все варианты, которые помогут избежать её.

— Очень хорошо, если вы будете следовать указаниям своих поговорок. Это поможет избежать многих неприятных ситуаций. Сейчас я думаю, обязательная часть нашей с вами сегодняшней работы закончилась, оставшиеся два часа мне хочется, да и вам я думаю, будет это интересно, посвятить нашим оранжереям. Работа в них, моё самое любимое занятие.

Я вспомнил. Катя говорила, что жена Ивура, лезирианский агроном по нашим понятиям.

Первая оранжерея, которую мы посетили, непосредственно сообщалась с зоной нашего проживания, на мой взгляд, она несколько превышала площадь оранжереи на Викинге, здесь были разбиты дорожки, на которых стояли до боли знакомые скамеечки. На остальном пространстве росла привычная для нас трава, а также пробивались растения, явно относящиеся к деревьям и кустарникам. На одной из дорожек в окружении мирон стоял Пьер Гюйот и что-то им объяснял. Заметив нас, он помахал рукой, затем снова занялся своим делом.

— Здесь мы хотим создать оранжерею аналогичную той, которая находится на вашем корабле. К сожалению, несмотря на применение стимуляторов роста, кусты и деревья растут несколько медленнее, чем хотелось.

Потом мы опустились на пятьдесят два этажа ниже. Саруна открыла одну из дверей. Я сделал шаг вперед и остановился, можно сказать "разинув рот".

— Что Сергей Васильевич, впечатляет? — Спросил доктор.

Выглянувшая из-за моей спины Катя, тихо ахнула. Перед нами расстилался настоящий земной ландшафт, вернее он его очень напоминал. Здесь были луга, небольшие рощицы низеньких деревьев, пригорки и овражки, а вдалеке, или мне это кажется, там, как будто протекала речка.

— Доктор, там, что действительно река?

— Ну, река это громко сказано, небольшая речушка, но имитация полная. Там даже лезирианские водоплавающие живут. Этот уголок лезирианской природы начали воссоздавать чуть больше месяца назад, деревья ещё маленькие, но уже сейчас впечатляет. Площадь этого оазиса около одного квадратного километра, он и сам по себе достаточно велик. Но у него ещё и три зеркальных стены, что очень сильно увеличивает перспективу. Ландшафт устроен так, что вплотную к стенам не подойти, поэтому ваше собственное отражение не бросается вам в глаза.

— Некоторые мироны проводили на станции всю свою жизнь, — пояснила Саруна, — здесь они рождались, здесь и умирали. Но даже при этом они не чувствовали себя оторванными от Лезира. У нас есть и другие оранжереи. В некоторых из них воссоздан образ тропических широт, в других средних. Там даже времена года меняются, и зимой идёт снег. Конечно, до полного восстановления растительности пройдёт ещё много времени, но уже сейчас здесь можно отдыхать.

Катя обернулась к нашему экскурсоводу.

— Саруна. Капитан Ивур сказал, что у вашего народа есть легенда, о том, как двое находят друг друга, а затем становятся мужем и женой. Вы можете рассказать нам её?

Миронка взглянула на меня, затем на Катю.

— Да, есть такая легенда. В ней говорится о том, что на нашей звезде Стриг дочь бога огня, которую звали Сатора, выращивала прекрасные цветы. Каждый из этих цветков был для неё как живая душа. Цветы имели два больших светло-синих лепестка образовавших чашу, они как бы обнимали друг друга. В то время на Лезире не было жизни, там властвовал бог холода и мрака Цикрон, злобный и непредсказуемый. Однажды он решил, что его ледяной замок слишком пуст и решил жениться. Его выбор пал на Сатору. Придя к богу огня, он объявил, что желает видеть Сатору своей женой. Бог огня очень удивился и позвал дочь: "Сатора хочешь ли ты стать женой Цикрона?". "Нет, отец, лучше смерть, чем жизнь в ледяной пустыне!". Цикрон был взбешен и задумал месть. Однажды он пробрался в сад Саторы и сорвал все цветы в её саду, потом, разорвав их, разбросал по всему Лезиру. Лепестки разлетелись в разные стороны. Сатора придя в сад, и не увидев цветов, бросилась к отцу, со слезами на глазах она рассказала о происшедшем. Бог огня призвал своих подданных и приказал узнать, куда делись цветы. Через некоторое время он и его дочь услышали о злодейском поступке Цикрона. Тогда Сатора произнесла: "Я хочу, чтобы все лепестки стали живыми, разумными существами. И как бы далеко они не упали друг от друга, каждый из них будет искать того, кто был на одном с ним цветке, а найдя друг друга, они создадут новый цветок — пару любящих друг друга сердец. Называть себя они будут Миронами. А чтобы они не ощущали себя живущими в пустыне, я сделаю вот что".

— И она бросила миллиарды искорок на Лезир, из этих искорок появились растения, животные и все другие существа, живущие на планете. Отца, Сатора попросила согреть Лезир теплом Стрига, с тех пор на нашей планете стало тепло и появились времена года, только на полюсах остался вечный холод, там и беснуется в своей бессильной злобе Цикрон. А Сатора продолжает ухаживать за своими цветами — парами любящих друг друга сердец.

Я посмотрел на Катю, та стояла как каменное изваяние, мне пришлось дернуть её за рукав, чтобы вывести из оцепенения. Она вздрогнула, затем произнесла.