Вера Чиркова - Свадьба отменяется

Гизелиус шутя снял с кожи прохладу надписи и согрел своей стихией целых три знака, причем, вспомнив про возможных наблюдателей, расположил их под кожей. И ничего, что появилось ощущение начинавшего греть горчичника, какими его лечила в детстве мать, зато рассмотреть никому ничего не удастся. А лекарь почувствует тепло и легко сумеет прочесть слово "да" и восклицательный знак.

Ди несколько секунд неверяще водил руками над щуплым тельцем старика, зажатым в специальные кандалы, чтоб не имел возможности сопротивляться, если его приговорят к самому страшному наказанию, и пытался сохранить невозмутимое выражение лица. Однако, несмотря на долгие тренировки, удавалось это плохо, неожиданно полученный ответ так потряс его, что не осталось никаких сил для маскировки. И тогда лекарь притворно застонал и обессиленно опустился на пол, словно больше не мог держаться на ногах.

Гизелиус сполна ощутил его растерянность, взрыв счастья и сомнений, решимость и робость одновременно. А потом все перекрыл испуг и уверенность, что нужно срочно запутать врагов, никем иным Вестура и его преданных помощников этот лекарь не считал.

Несколько минут ничего не происходило, но ни Ди, ни его пациент нисколько не обманывались насчет этого бездействия. И наконец дождались результата устроенного лекарем представления, знакомо зашуршала дверь, и ненавистный голос Карзебиота лицемерно охнул.

- Ди, что случилось? Почему ты сидишь на полу? Ан!

Последнее восклицание совпало с шелестом шелкового шнура, и магистр по облегчению, испытанному Ди, понял, что именно на это лекарь и рассчитывал, на вызов неведомого Ана.

- Да, господин?! - Гизелиус сразу узнал бесстрастный голос палача, обследовавшего его первым, и распознал за этой бесстрастностью такой же букет тщательно спрятанных эмоций как у Ди.

Страх, тревога, понимание и надежда… и снова ненависть, тяжелая, жгучая, непримиримая.

Пожалуй, теперь магистр понимал, почему Вестур старается не оставаться в подвале с этими двумя одновременно. Наверняка тоже что-то подозревает… такие вещи трусливые люди чувствуют кожей, почти как менталы.

- Помоги Ди… и проверь, что с ним.

Пришедший утащил друга куда-то в сторону, и по их эмоциям магистр сразу сообразил, что эти двое понимают друг друга без слов.

- Он выжат… почти досуха, - равнодушно говорил Ан, водя руками над телом друга, а магистр ловил его веселое злорадство, видимо, Вестур никак не мог проверить этих слов, - но ничего… особо страшного… полежит два-три часа, поест, и сможет продолжить лечение.

- Но зачем было нужно так напрягаться? - с неприкрытым неудовольствием проворчал хозяин, - разве нельзя было рассчитать свои силы?

- У него вдруг начало останавливаться сердце… - слабым голосом виновато пролепетал Ди, - я испугался… и бросил в него почти всю силу… разве я сделал неправильно? Вы же говорили… что он нужен как свидетель?!

- Ладно, - не скрывая досады, буркнул Вестур, - время пока есть. Ан, отведи его в комнату, пусть отдыхает, и возвращайся, за этим стариком нужно проследить. Если начнет пополняться резерв - доложишь немедленно.

- Я уже и сам могу идти… - робко заявил Ди, и как немощный старик зашаркал к двери, из которой выскочил его друг.

Судя по звуку шагов и удаляющимся эмоциям, в этой лаборатории было не менее трех входов с разных сторон, и это крайне не нравилось Гизелиусу. Наверняка найдется и четвертая, ведущая в потайной ход, и неизвестно, что можно найти на другом его конце.

Все-таки как правы иногда бывают народные байки, да и то сказать, на голом камне трава не растет. А ему нужно сейчас обдумать, как действовать дальше, чтоб помочь этим парням со странными, явно не родными именами… Ан, Ди… а где же тогда Би? И Ва? В другой резиденции совета или… не выдержали проверки? Сколько вопросов, и как мало информации! Но самое интересное… почему так испугался Ди, зачем стремительно прервал контакт и придумал эту неуклюжую историю с остановкой сердца? Как он сказал Вестуру… я сильно испугался и влил всю энергию…

Да, Гизелиус сполна почувствовал этот испуг, а после последовала легкая растерянность и радость… сильная, взрывная, искренняя… такая бывает, лишь когда удается сделать что-то важное… а затем - снова испуг… но почему?

Так вот в чем дело! - внезапно озарило магистра, Ди напугался, что его радость кто-то почувствует кроме Гизелиуса… стало быть, за магами приглядывает эмпат и он предан Вестуру. Тогда все становится на свои места… хотя, судя по всему, эмпат-то довольно слабенький, и ловит только сильные всплески эмоций. Нужно проверить… сейчас от него должно нести самодовольством и гордостью… как же, учуял непозволительные эмоции.

Магистр сосредоточился, и первым делом укрепил свою защиту, только теперь сообразив, что Ан и Ди наверняка заметили щит над его разумом… и значит, ему несказанно повезло, что они ненавидят Вестура и вовсе не собирались выдавать ему пленника.

Ну, так и Гизелиус, ставя щиты, никак не мог предположить, что столкнется с такими сильными магами… вполне достойными, судя по их мастерству, сдать экзамен на магистров. И это открытие только упрочило мага в намерении приложить все силы для их освобождения.

Закончив со щитами и замаскировав их намного тщательнее, чем делал обычно, магистр уловил от своего наблюдателя легкий всплеск облегчения и порадовался за вовремя сделанные правильные выводы. А затем начал искать шпиона. Для начала отсек все идущие от Ана эмоции, вполне обыденные, можно сказать, если не догадываться, что за этим ощущаемым спокойствием стоит нечеловеческая сила воли и длительные тренировки самоуправления.

И почти сразу нашел того, кого искал, в стене, под самым потолком, было проделано небольшое, тщательно замаскированное окно. Его контуры высветились в сознании Гизелиуса так явно, словно магистр его видел. И человека, прильнувшего к нему и просто светившегося сознанием хорошо исполненного долга. Но как ни странно, под этой радостью в шпионе тоже жила ненависть, мстительная, черная, непримиримая. Только направлена она была против магов, всех одновременно, невзирая на личности, пол и возраст.

Тем временем Ан, как бы проверяя резерв, небрежно махнул рукой, в свою очередь рисуя вопросительный знак, и магистр усмехнулся про себя, отлично понимая его неверие и нетерпение. И вызвал на миг на коже небольшое покраснение, в виде крестика, служившего у неграмотных крестьян знаком согласия.

Ан держался много лучше, чем Ди, позволил себе исторгнуть ровно столько облегчения, сколько испытывает человек, закончивший неприятную работу, отошел от пациента и загремел какими-то железками. Потом и вовсе понуро уселся в уголке, лишь изредка вставая и подходя к пленнику, чтоб провести над его телом руками.