Максим Хорсун - Рождение Юпитера

Щелк!

И нижняя часть экзоскелета сама выбрала устойчивое положение, а затем отключилась.

Он достиг заказанных Пуанкаре координат. Поле «триста – двести» – у него под ногами.

Шелли стоял посреди пустой улицы. Желтая грязь пузырилась у его щиколоток. В пяти-шести шагах впереди возвышалась округлая стена. Со стены скалились темные пасти дыр с обугленными краями.

Ему стало жутко.

…он услышал за спиной шаги…

Незнающие усталости метановые тучи текли по ту сторону купола, гася свет и снова расступаясь перед лучами Солнца. Улицы Горгоны погружались в сумрак, практически – во тьму, затем выплывали наружу, наливаясь скупой желтизной в лишенном оттенков мире. На разбитых обочинах чернела земля. Старая земля, привезенная строителями города. Из черноты выглядывали металлические обломки, медные жилы разорванных кабелей, что-то бесформенное, завернутое в фольгу, покореженные куски скафандров.

Город – свалка. Город – руина. Город – арена.

Шаги совсем рядом.

Он затаил дыхание.

Справа показался цельнометаллический молот. Вслед за молотом в поле зрения проникло мощное плечо, украшенное хромированным эполетом.

Бесфамильный Константин обогнул Шелли, прыгнул на стену и, зацепившись за край самого широкого отверстия, втянул себя внутрь здания.

Шелли перевел дух.

– Джакобо Пуанкаре. Первый: сто девятнадцать – двести пятьдесят.

– Первый – вперед!

И он не смог заставить себя пошевелиться. Стоял, покачивался. Тупо смотрел на задрапированный густой тенью поворот улицы.

– Первый! Вперед! – раздельно произнес арбитр.

Куда – вперед?

Грудью на позолоченные наконечники кадуцеев? Лбом на зазубренные клевцы и булавы? На плюющиеся огнем и свинцом винтовки?

Уж лучше никуда не ходить. Присесть на обочину – на торчащую из грязи грудную пластину скафандра. За спиной верный (кажется – верный) Константин с молотом, перед глазами – дорога, никто не подберется к нему незамеченным.

– Первый! Неподчинение?

В голосе арбитра – угроза. Привыкли пользоваться кратковременной властью над трайтонскими благородными – над будущими богами!

Шелли вспомнил, что скафандры «партийцев» не только блокируются дистанционно. Одно прикосновение к сенсорной панели на пульте в арбитражной, – и воздух устремится наружу через предательские клапаны теплообмена. А азотом с метановой примесью не надышишься. Это тебе даже не благородная смерть внутри капсулы, запущенной в Большое Темное Пятно Нептунии. Это – лопнувшие глаза и выгоревшие легкие.

Молодой Шелли покорился. Поплелся мимо разрушенных коммуникаций, мимо обочин, усеянных частями скафандров, и грибовидных зданий, превращенных в руины.

Выстрела он не услышал…

Справа сверкнула вспышка, и покосившаяся секция воздушного трубопровода со скрежетом опустилась на землю.

– Контакт! – объявил арбитр. – Первый – четыре «возможности действий»!

Значит тот, кто бил в него из излучателя, «ходы» истратил. Невидимый противник стоит сейчас истуканом, а Шелли имеет полное право развернуться и прикончить его.

Любопытно, кто в него стрелял? Сколько было тех, кто вошел в Партию с кадуцеями? Не много… Анжело Баттиста?

Повернуться и прикончить. Повернуться – первая «возможность действия», приготовить оружие к стрельбе – вторая, третья – прицелиться, четвертая – спустить курок. Должно хватить…

А если промахнется?.. Ход перейдет к противнику. Пожелает ли кадуцей дать маху еще раз?

Если же свернуть с дороги на тропку, которая уводит за ближайшее строение… Получится ли уйти с линии огня тогда?

Шелли проложил маршрут, посчитал засветившиеся на щитке шлема точки. Арбитр не торопил его. «Игрок действует обдуманно», – этими словами начинается устав Партии.

Прыжок на первую светящуюся точку, потом – на следующую… к закопченной стене уже можно прикоснуться рукой, облаченной в громоздкую перчатку. Третий прыжок…

В просвете между зданиями – чей-то силуэт. Еще один истукан в скафандре! И у этого в руках блистает золотой кадуцей! «Алексис Козо III» – подсказывает определитель цели. Молодой воин угодил на пресловутое «битое поле», теперь его жизнь – в дрожащих руках Шелли.

– Контакт! – объявляет арбитр в очередной раз. – Ход за Первым. Первый – четыре «возможности действий».

«Рогатый» оказался между двух огней. Впереди – кадуцей, позади – еще один кадуцей… Если Шелли смалодушничает, – а он, без сомнения, смалодушничает, – его лишит жизни боец-мститель из обезглавленного прайда Козо. Добро победит, и миллионы созерцателей на лунах Сэтана, Урании, Нептунии, на Плутонии и на Хавроне поднимут кубки во имя торжества справедливости.

«Девять из десяти пуль полетят на стук твоего сердца»…

Шелли вскидывает винтовку. «Если метишь противнику в голову – в шлем – только потратишь впустую «возможность действия», – раздается в голове умиротворяющий бас де Штарха. – Об этом следует знать, если собираешься кого-нибудь убить. Или наоборот – оставить живым».

«Пусть этот Козо поживет еще, и после Партии мы станем пить холодную воду из одной фляги».

У меня нет к тебе ненависти…

Шелли захватывает неприятельский шлем рамкой прицела. На «Сфинксе» он усердно тренировался, поэтому на наведение уходит всего одна «возможность».

«Стреляю и отпрыгиваю за стену. Сливаюсь с ней. Чтобы достать меня, Козо понадобятся «возможности действия», а у вооруженных кадуцеями их не так много. Если он в здравом уме, то не сунется за «рогатым». И тогда, быть может, воля богов уведет его в другой район Горгоны».

Он жмет на спусковой крючок, винтовка вздрагивает, безликий шлем Лекса Козо раскалывается пополам.

«Партия!» – поет хор. В наушниках – бравурная фонограмма, но «рогатый» ее не слышит.

Шелли, как и собирался, отпрыгивает к зданию… До него доходит, что произошло…

…Ранец жизнеобеспечения с лязгом врезался в стену. Шелли ударился затылком о заднюю часть шлема и зашипел от боли. Внутрь скафандра словно налили быстротвердеющий цемент. Лишенный возможности отвернуться, Шелли молча наблюдал, как подергивает ступнями труп Козо. Из дула винтовки, лишившей жизни воина, струился сизый дымок.

Насмешница-судьба! Он сделал все, чтобы промахнуться, но глупая пуля сама отыскала цель.

– Де Штарх, ты не прав! Прицел настроен лучше некуда!

Вновь загромыхали выстрелы. Неподалеку завязался короткий, яростный бой. Сквозь броню скафандра Шелли почувствовал, как вздрогнула стена. На шлем посыпалась бетонная крошка. Броуновское движение игроков привело к новому кровопролитию.

Загремело и заскрежетало. И тоже рядом: шум донесся с той улицы, где на Шелли едва не обрушился трубопровод. Дергаясь и извиваясь внутри неподвижного скафандра, Шелли смог развернуться и увидеть, наконец, что происходит за его нехитрым укрытием.