Дмитрий Федотов - Аберрация

Однако телу срочно нужна была энергия для восстановления, поэтому Виктор перевел свой обмен веществ на анаэробный тип дыхания, позволявший клеткам вырабатывать энергию без участия кислорода, и погрузился в антарабхаву . [45] Антарабхава — промежуточное состояние, «между двумя» (санскр.). Здесь: состояние между жизнью и смертью, когда все физиологические процессы сведены к минимальному уровню функционирования.

Спустя минуты — или часы? — он уже знал, что лежит в узком пространстве между перекошенной стеной коридора и разорванной пополам бронеплитой от входа в зал хроногенератора. На теле имелись многочисленные кровоподтеки в виде странной ромбовидной сетки, но серьезных повреждений не было. Шлем HMD тоже уцелел, но в нем не осталось ни капли энергии, и потому весь компьютерный комплекс вместе с оружием отключился.

Наконец в дремлющий мозг пришел сигнал — дыхательная функция восстановлена, и сознание медленно, будто снулая рыба, всплыло на поверхность бытия.

Виктор осторожно открыл глаза и… ничего не увидел. На этот раз кромешная тьма была реальной. Пришлось потратить и без того невеликие внутренние резервы, переводя спектр зрения в инфракрасную область. Мир проявился черно-серой фотографией — плоский и неподвижный.

Виктор выбрался из-под бронеплиты и привалился к странно перекошенной стене коридора. На ощупь она оказалась не гладкой, какой была раньше, а шершавой словно пемза. Плиты пола тоже претерпели непонятную трансформацию и представляли собой теперь не упругий парапласт, а твердую похрустывающую при надавливании поверхность, покрытую глубокими щербинами, будто кто-то рубил ее огромным топором. В тепловом диапазоне и стены и пол выглядели неясной пестро-черной массой, едва заметно волнующейся, словно от ветра. Хотя, конечно, никакого ветра не было и быть не могло. Виктор решил, что это — оптическая иллюзия, подобная тем, что возникают у обычных людей в полной темноте. Когда в мозг перестает поступать информация от зрительных рецепторов, человек вдруг начинает видеть в кромешной тьме некие пятна и вспышки света, неясные движущиеся фигуры и тому подобное.

Прежде всего нужно было срочно восполнить истощенные запасы жизненной энергии. Виктор воспользовался привычной практикой випашьяны, позволявшей восстановить адекватное восприятие действительности. Однако ни одного золотистого лучика-ручейка праны — универсальной жизненной энергии Вселенной — в окружающем пространстве обнаружить не удалось. И это было невероятнее всего. Виктор даже засомневался: уж не утерял ли он своих способностей из-за произошедшего катаклизма, с которым еще предстояло разобраться.

Пришлось воспользоваться запасом обычной пищи. Из-под пластинчатого доспеха на груди Виктор извлек плоский металлический контейнер. В нем хранился трехдневный рацион «геккона» — сублимированный белково-минеральный комплекс в виде тонких хрупких плиток, напоминавших популярный некогда «белый шоколад», но в отличие от последнего, не имевших никакого вкуса. Калорийность же этой «суперпищи» была феноменальной. Одной плитки хватало на несколько часов «охотничьего бега» или экстремального дайвинга в ледяной воде. Виктор положил плитку в рот и спрятал контейнер обратно под доспех. Чтобы ускорить процесс усвоения пищи, пришлось активировать ферменты слюны, и на какое-то время рот заполнился странной вязкой массой, похожей на переваренную манную кашу.

Мысли «геккона» теперь завертелись вокруг последних событий. Виктор вспомнил атаку «серых», буквально разобрал по кадрам всю картину и неожиданно пришел к выводу, что… это были не «серые»! То есть, наверное, все-таки «серые», но другие. Все трое и двигались как-то не так, и действовали, словно знали заранее, что их ждет. А ведь раньше эти твари вели себя как обычные автоматы с четкой программой. Эти же сознательно реагировали на изменение обстановки и корректировали свои действия.

Что же все-таки произошло? Атака была многовекторной, нацеленной на зал «Хроноса» и, видимо, завершившейся успехом. Успехом ли?.. Такого ли эффекта хотели достигнуть «серые»? Или все же что-то не сложилось, что-то пошло не так, и теперь вся эта катавасия — результат трагического стечения обстоятельств? Последние «кадры», запечатлевшиеся в памяти, отражают явно нештатный запуск хроногенератора, скорее катастрофу!

За то время, как Виктор очнулся, не произошло ровным счетом никакого события. Не мелькнуло ни одного отблеска света, не долетело ни одного звука. Броневая защита входа в зал разрушена выстрелом «серого», но и внутри никакого движения. Кольцевой коридор вокруг зала, по крайней мере в обозримом секторе, уцелел, чего нельзя сказать о коридоре, ведущем к лифтам. От него, насколько можно судить, остался лишь узкий перекошенный лаз, больше похожий на нору сумасшедшего енота. Кстати, он и «светится» сильнее, чем кольцевой — светло-серый и пульсирующий.

«Каша» во рту превратилась в быстро тающее «желе», под языком появилось легкое покалывание, будто горячие иголочки — это заработала слизистая оболочка, всасывая переваренную питательную смесь. По телу от пупка побежали расходящиеся волны тепла — включился центр распределения жизненной энергии, манипура.

Вот теперь можно двигаться. Жаль, что подобным способом нельзя обеспечить энергией компьютерный комплекс защитного костюма. Виктор поднялся и сделал шаг в сторону входа в зал «Хроноса». Пол под подошвой «берца» слабо хрустнул. И это был единственный реальный звук с того момента, как Береснев пришел в себя. При той мертвой тишине, что заполняла все вокруг, даже такой тихий звук должен был создать эхо, вполне различимое для уха «геккона». Однако ничего подобного не произошло. Звук возник и канул будто в вату. Виктор отнес эту новую странность к свойствам изменившегося материала стен — мелкопористая поверхность должна хорошо поглощать акустические волны.

Сделав еще пять-шесть шагов, Береснев неожиданно почувствовал, что перед ним находится некая преграда. Ни зрение, ни слух не давали никакой объективной информации о ней, но проснувшаяся экстрасенсорика вполне явственно сигнализировала: препятствие есть! Виктор медленно вытянул вперед правую руку — ничего. Тогда он шагнул и уже на половине шага кончики пальцев уперлись во что-то упругое и одновременно текучее. Невидимая поверхность не обладала свойствами ни твердого тела, ни жидкости. Она не имела ощутимой структуры или температуры, отличной от окружающего воздуха. Ее вообще не должно было здесь быть! И тем не менее что-то находилось перед «гекконом». Больше всего это «что-то» походило на внезапно остановившуюся взрывную волну — фронт уплотнившегося газа.