Владимир Малов - Академия Биссектриса

А еще Галактионыч говорил: человек взрослеет не постепенно, просто в его жизни выдаются иногда такие дни, когда он сразу становится старше и не меняется до следующего такого же дня. Детство кончается в один день, и взрослым тоже становишься в течение одного дня. И все это время, пока в наш класс приходили новые учителя - по одному на каждый предмет, - а мы продолжали ждать, когда же снова мелькнет в конце коридора синий халат Галактионыча, никто из нас не знал, что такой поворотный день уже караулит нас, что он совсем близко.

И он пришел... В тот день было много событий.

Я хорошо помню утро - мы втроем с папой и мамой сидели в столовой, привычно залитой веселым солнечным светом, и родители расспрашивали меня, что нового в нашей школьной Академии Наук, как мы там одни, без Галактионыча? Завтрак оказался очень вкусным, настроение у меня было отличное, и я рассказывал родителям об очередной истории, приключившейся с Толиком Сергеевым.

Потом я вышел за порог. Пластиковые плиты были темными после ночного дождя, в щелях между ними еще не просохла вода - в ней отражались лучики солнца. Я шел в школу медленно: нарочно вышел из дома чуть раньше. И всю дорогу подставлял солнцу лицо - хотелось, чтобы оно побыстрее загорело.

У школьных ворот я встретился с Леной, взял ее портфель, и мы вместе пересекли школьный двор, болтая о каких-то пустяках. И вместе мы поднялись по лестнице в тот класс, где должен был состояться первый урок. Учитель был совсем молодым, первый год в школе, и мы замечали иногда, что он очень волнуется, и тогда изо всех сил старались показать ему, что урок очень нам интересен.

На перемене мы играли в школьном дворе в волейбол. Мяч, туго накачанный, ну просто звенел от ударов, и Алеша Кувшинников вытягивал самые безнадежные мячи, старался изо всех сил, изредка поглядывая в ту сторону (я это заметил), где среди девчонок стояла Катя Кадышева. А школьный звонок уже звал нас на следующий урок.

А потом прошло еще чуть-чуть времени, и в нормальной школьной жизни вдруг словно что-то оборвалось. Мир в глазах стал неясным, нерезким. И странно - все, что было тот день дальше, сейчас я припоминаю с трудом, словно кто-то специально стирал это с моей памяти, как со старой видеоленты. Даже не могу припомнить, как именно я все узнал.

Галактионыч умер, врачи уже не могли ему помочь. И это было так неожиданно и невозможно, что сначала я плакал и сам себе удивлялся, потому что еще не верил в невозможное. До этого, видимо, я твердо считал, что человек уже научился управлять миром так, как он хочет, и впервые на моих глазах мир оказался сильнее человека, вышел из повиновения. И еще очень долго после этого мир казался мне хрупким и ненадежным, даже сегодня еще не все вернулось на свои места.

Школа вдруг стала пустой и гулкой, словно в субботу, когда мы собирались на наши очередные незапланированные заседания. И сначала я шел куда-то вместе со всеми, потом ходил по школьным коридорам один и о чем-то все время думал, но вот о чем - тоже не могу вспомнить. И когда я снова оказался в нашем классе с надписью "Биссектриса" на двери, в нем никого не было. Лишь возле учительской кафедры, прямо на полу, сидел Алеша Кувшинников, и перед ним лежал маленький черный пластмассовый ящичек придуманная мной Установка Радости, ручка на нуле. Алеша, видно, только что вытащил Установку из ящика кафедры Галактионыча.

И я сел на пол рядом с Алешей, и мы долго молчали, глядя в разные стороны. Не хотелось ни думать, ни говорить. Из меня словно вытащили тот невидимый стержень, который каждого человека поддерживает прямо.

Алеша пошевелился.

- Я знаешь, о чем думаю?

Он замолчал, подбирая получше слова.

- Вот перед нами штука, которая запросто может нас обоих развеселить. Сейчас нам далеко до веселья. Но вот хочется ли тебе поднять сейчас настроение?..

И вот тогда я взглянул на маленький черный ящичек - ручка на нуле. А ведь правда, как все просто, поверни ручку до отказа, забудется все, не об этом ли я мечтал, когда все еще только начиналось, и когда встретил того маленького грустного негра. И вдруг я отчетливо понял - сегодня мне это даже не пришло в голову. И Алеше тоже. Может, вообще никому не пришло бы...

- Я думаю, - сказал Алеша, глядя куда-то в сторону, - когда ты встретил в Африке того паренька, не надо было придумывать, каким бы хитрым способом вернуть ему радость. Но надо было обязательно его догнать и помочь ему сразу же, помочь как-то очень просто. Люди должны помогать друг другу. Это мы знаем. А надо еще узнать, как им надо помогать в каждом случае. Может, тому негру нужно было просто сказать что-то такое, чего раньше ему никто и никогда не говорил.

Мы встали и теперь смотрели на Установку Радости сверху вниз. Над нами нависла тишина. И перед моими глазами вдруг прошли миллиарды улыбающихся человеческих лиц, промелькнули все страны и континенты мира. Я вспомнил, как часто в последнее время мы крутили наш школьный громадный глобус осматривали поле действия нашей будущей Всемирной Установки, прикидывали, в каких районах она будет особенно необходимой.

Глобус был огромным, на одной Африке могла уместиться вся наша Академия "Биссектриса"; континенты медленно плыли перед нашими глазами север Земли, юг Земли, восток, запад... Миллиарды людей, которым мы хотели внушить вечную радость - хорошую порцию радости изо дня в день, чтобы ни случилось...

А потом Алеха, зажмурившись, наступил на маленький черный ящичек ногой.

Хрустнули детали. И ничего во мне при этом не шевельнулось.

- Значит, она не нужна людям, - медленно сказал Алеха, - если вот так... Но помогать мы им будем. И радость дарить тоже. Постараемся даже сразу всем на Земле...

10

Мы начинаем уже привыкать к нашим новым учителям - по одному на каждый предмет. Они хорошие и добрые, а новая учительница по математике вообще очень славная и совсем молодая. И живет она, оказывается, на той же улице, что и мы с Алешей, Алеха, когда увидел ее в первый раз, вдруг стал как-то по-особому приглаживать свои непокорные вихры, но тут же он почему-то оглянулся на зеленоглазую и красивую Катю Кадышеву.

Мы стараемся учить то, что задают нам новые учителя, как можно лучше. И в мире все идет по-прежнему: день сменяется ночью, а вслед за ночью снова начинается день. И теперь я уже знаю точно: так будет всегда, что бы не происходило с людьми.

А потом, когда уже прошло какое-то время, мне вдруг стало казаться, что Галактионыч все прекрасно знал - и об Установке Радости, и о том, как мы хотели подарить радость сразу всей Земле. Ждал, что же мы сделаем и ничего нам не подсказывал. Ждал, когда мы сами поймем, что радость нужно дарить людям совсем другими способами. Первым из нас это понял Алеха. За ним поняли, наверное, и все остальные. Но Галактионычу пришлось для этого умереть. И неужели так бывает в мире всегда: для того, чтобы приобрести что-то, обязательно надо что-нибудь потерять?..