Журнал «Если» - «Если», 2012 № 01

Невербальные, неязыковые «пакеты», передаваемые дельфинами, оказались не только трехмерными, они позволяли видеть предметы насквозь, как УЗИ или рентген.

Дельфины, резвившиеся в толще воды, состояли из скелетов, внутренних органов, остатков непереваренной пищи, экскрементов в кишечнике. Все это казалось фруктовым салатом в прозрачном желе — начинка в оболочке из плоти. Также выглядели и косяки рыб, за которыми дельфины охотились, и проплывающие мимо выдры, и даже купающиеся люди.

Столь же прозрачной представилась и гигантская белая акула, в ее кишечнике покоился наполовину переваренный тюлень. Этот образ повторялся и передавался от одного дельфина к другому — как отражения в комнате смеха. Дельфины окружили акулу и стали водить вокруг нее хоровод, будто в диковинном подводном балете.

Видео получилось завораживающе прекрасным, но в то же время и невероятно странным. Кэролайн Кох, знавшая эти края как свои пять пальцев, могла поклясться, что белые акулы никогда не заплывали сюда.

Звукооператоры с легкостью разработали колонки, способные вибрировать на нужной частоте, на пять октав ниже среднего «до». Они считали, что это так и останется абстрактной идеей, вроде проекта небоскреба высотой в милю, и задумка им нравилась.

Не понадобится динамик диаметром в полтора километра, достаточно будет всего лишь шестидесяти метров — ха-ха-ха. А вот питающий динамики усилитель придется оснастить сверхпроводящими электромагнитами с криогенным охлаждением, вроде тех, что применяются в ускорителях заряженных частиц, иначе они вырубят электричество по всему западному побережью.

Любой каприз за ваши деньги, хе-хе.

Найдя ключ к переговорам дельфинов, Кэролайн Кох попыталась выделить хоть какое-то подобие грамматики, прежде чем попытаться войти с ними в контакт.

Это оказалось куда сложнее, чем она ожидала. Понять, что дельфины видят в реальном времени и передают друг другу, достаточно просто: за изображением плывущего рыбьего косяка следовала охота, за сексуальными приглашениями — согласие или отказ. Рождение и смерть. Днище лодок и места расположения сетей, которых стоит остерегаться.

Но половина изображений, а то и главная их часть, не имела, похоже, ничего общего с окружающим миром. Они выглядели более сложными, почти непостижимыми.

Танцы дельфинов вокруг гигантских кристаллических оснований айсбергов плавно перетекали в спаривание гигантских голубых китов. Затем появлялись сражения с косатками, в которых последние откровенно валяли дурака — чего никогда не случалось в реальной жизни. Дельфины показывали ускоренные биографии отдельных особей, рождавшихся, выраставших, охотившихся, размножавшихся и умиравших. И даже любовные свидания с купавшимися в море женщинами — все это зачастую переплеталось и неожиданно прерывалось, будто конкурсные выступления или гармоничные фуги Баха.

Все эти сцены, абсолютно непонятные, непостижимые для человека, все же обладали некоей загадочной притягательностью. Кэролайн Кох смотрела их час за часом, захваченная… красотой. И после одного из таких сеансов на нее снизошло откровение.

Она имела дело с картинами.

Не удивительно, что китообразные так и не изобрели язык, ведь языки — лишь бледная тень их средств коммуникации. Дельфины передавали художественные произведения, танцы под беззвучную музыку, биографии и порнографии, комедии и трагедии.

Это их искусство.

— Марио, ты сошел с ума, — отвечали банкиры и бизнесмены, которым он подсовывал свой проект. — Ты хочешь спустить бюджет целой банановой республики на концерт, который никто не услышит и который даже не удастся записать, потому что никто не сможет его воспроизвести? Как же это окупится?

— Можно устроить тур со своей аудиосистемой…

— Какой еще тур? Только чтобы выплатить за аренду оборудования, потребуется выступать целый год и продавать билеты по бешеным ценам. Чего ради человек захочет отвалить «штуку» за приставное место на концерте, который даже невозможно услышать?

— Люди получат незабываемые впечатления.

— Какие именно впечатления?

— Не узнаем, пока не попробуем, — искренне отвечал Марио, и этот ответ обычно оказывался последним.

Технически вмешаться в переговоры дельфинов оказалось нетрудно. Стоило преобразовать их ультразвуковые изображения в привычное людям телевидение — и код оказался взломан. А значит, видео можно перевести в понятную дельфинам форму.

Однако имелись и свои ограничения: ультразвуковые картины не могли передавать цвет, а Кэролайн Кох не могла видеть предметы насквозь. Поэтому она подозревала, что ее старания заговорить с дельфинами будут восприняты как попытки шимпанзе говорить с человеком с помощью экранных иконок.

Она послала изображение резвящихся дельфинов и определенно сумела привлечь внимание, но в ответ получила нарочито грубую копию своей же записи, в которой они, трехмерные и видимые насквозь, участвовали в оргии. Откровенно похотливое приглашение или дельфинья версия сальных шуточек?

Когда Кэролайн послала собственное изображение, в ответ увидела свое тело, плывущее к группе дельфинов, то и дело выныривавшее из воды.

Затем она попробовала различные записи, на которых множество людей плавало вместе с дельфинами, и получила захватывающий балет, в котором дельфины и люди танцевали под неслышимую гармоничную музыку, да так, что Басби Беркли [14] Американский хореограф и режиссер, известный постановкой масштабных костюмированных танцевальных номеров с большим количеством участников и их перестроениями по принципу калейдоскопа. и Рудольф Нуреев позеленели бы от зависти. Рядом кружило ее собственное обнаженное тело.

В итоге дельфины, кажется, стали пытаться установить с ней контакт. Она получила изображения дельфинов, запутавшихся в сетях, задыхающихся, умирающих. Не сумев придумать ничего более подходящего, она ответила записью мирной жизни у тропического рифа: порхающие колибри, колышущиеся кроны деревьев. Рождение дельфинов и появление на свет людей. Дельфины, плавающие вместе с выдрами среди водорослей в подводном лесу, люди, пробирающиеся через заросли вместе с собаками.

Кажется, ей удалость наладить какую-то связь, эстетический обмен, и Кэролайн надеялась, что дельфины относятся к этому так же. Она не пыталась донести до них какую-то конкретную мысль и уж тем более не имела понятия, о чем говорят они. Похоже, каждая из сторон говорила лишь одно: «Это наш мир, а ты покажи нам свой».

Или же: «Это наш общий мир».

Кэролайн Кох прекрасно сознавала, насколько это непрофессионально — пытаться наделить своих собеседников человеческой моделью мышления, и все же…