Джон Кэмпбелл - Лунный ад

Растения продолжали расти, и один слой растущих организмов ложился на другой, пока масса не достигла четверти человеческого роста; затем внутренности бокса оказались скрытыми от моего взора. Я не имел возможности определить, как долго продолжался рост, но это уже было не так важно.

Мне осталось сделать еще одну вещь прежде, чем выпустить моих слуг в мир. Придется научиться контролировать рост уродливых растений и предпринять шаги для собственной защиты.

Здесь у меня не возникло трудностей; под воздействием тепла поросль ссыхалась, сморщивались и падала в зловонную слизь. Кстати, когда тепло было направлено на стекло, слизь задымилась, и из стеклянного бокса пошел отвратительный, тошнотворный запах. Тогда я решил, что теплота, очевидно, и есть то оружие, которым я их уничтожу.

И это же тепло, я был уверен, защитит меня от растений. Я окутаю свой дом системой паровых труб с форсунками, размещенных на внешних стенах и крыше моего дома. При подаче пара в систему форсунки начнут выпускать горячий пар, и дом будет защищен горячим облаком.

Так как передо мной стояла эта большая задача и несколько задач помельче и для их осуществления требовалось время, я решил, что лучше скрывать бокс от любопытных глаз назойливых соседей или уличных зевак, пока не придет время воспользоваться его содержимым. Я пришел к этому выводу, когда настойчивый звонок в дверь возвестил о непрошеных гостях. Повернувшись к маленькому экрану в углу лаборатории, я увидел знакомые лица Бора Акона и Сарига Ома.

Подойдя к двери, чтобы впустить их, я в мгновение ока понял, что их приход — подарок судьбы. Они были желанны, они даже не представляли, до какой степени желанны! Я открыл дверь и пригласил их войти.

Посмотрев на их лица, я сразу понял, что они чувствуют себя неуверенно. Они не знали, какой прием я им окажу. Я ободряюще улыбнулся, потому что сеять в их душах недоверие не входило в мои планы.

Улыбка по-видимому ободрила их, потому что Бор Акон как заправский оратор прочистил горло и обратился ко мне:

— Брат Туол, — начал он — мы все называли друг друга братьями, — мы с Саригом взяли на себя труд проанализировать ваш доклад Совету. Мы считаем, что с вами обошлись несправедливо. Несомненно, делая это нелепое заявление в Зале Совета, вы или были больны, или переутомились. Мы с Саригом хотим вам помочь занять прежнее положение в научном мире!

Так вот как они ко мне относятся! Вероятно, я был болен! Что ж, подумал я, посмотрим, как вы сейчас запоете… Подавив гнев, я ответил нарочито небрежным тоном.

— Брат Бор, уверяю вас, вы ошиблись! Все, что я сказал Двадцати, было абсолютной правдой. Я не могу отделаться от мысли, что со мной обошлись подло. Если бы мне дали справедливый шанс, я бы смог так убедительно доказать истинность моих доводов, что мне поверили бы даже самые отъявленные скептики. Что же касается попыток вернуть мое прежнее положение, то нет! Они сделали меня парией; я удовлетворен! Теперь, когда вы здесь, я покажу вам это доказательство, сам микроскоп. Простите… — Они вежливо согласились, а я, оставив их, отправился в лабораторию.

Придя туда, я задвинул широкую занавеску вокруг стеклянного бокса, чтобы скрыть его от глаз посетителей. Затем вернулся в прихожую и повел гостей в ту часть лаборатории, где держал микроскоп.

Когда их взгляд упал на мудреный механизм с множеством линз и мощных световых лучей, они проявили невольный, хотя и несколько скептический интерес. Сариг Ом повернулся и вопросительно посмотрел на меня. Я так ответил на его невысказанный вопрос:

— Нет смысла объяснять его устройство и способы усиления, так как никто из вас, скорее всего, этого не поймет. Однако ничто не помешает вам наблюдать результат. Кто из вас первым взглянет на электрон?

Когда я поместил под линзы частицу материи и сфокусировал микроскоп, Сариг Ом выразил желание быть первым.

— Я смотрю в окуляры всю свою сознательную жизнь, — сказал он, — и раз уж кто-то должен быть первым, то пусть это буду я!

Пока они по очереди смотрели в микроскоп, охая от удивления при виде каждого нового чуда, я извинился и вышел из лаборатории.

Через несколько минут я вернулся с разнообразными закусками, которые сдобрил снотворным. Когда я вошел, Сариг Ом поднял взгляд, и на лице его читалось недоверие.

— Брат Туол, — воскликнул он, — мы увидели жизнь на протоне! Это невероятно!

— Ну, ну, — ответил я. — Для такого сильного возбуждения нет причин! Я могу показать вам и нечто более поразительное! Когда мы перекусим, я покажу вам нечто действительно потрясающее!

Гости сели и с плохо скрываемым нетерпением отведали моего угощения. Через некоторое время у них стали слипаться глаза. Они мужественно боролись с дремотой, но снотворное оказалось сильнее, и вскоре они заснули.

Я крепко связал их и отнес поближе к стеклянному боксу. Я прислонил их к стенам, так, чтобы, проснувшись, они могли видеть одну из его сторон.

Я с нетерпением ждал, пока два ученых проснутся от своего невольного сна; мне не терпелось провести задуманный эксперимент. Наконец, они зашевелились и пришли в сознание.

Похоже, самообладание им изменило. Они смотрели на меня глазами, полными страха. По всей вероятности, они подумали, что попали к сумасшедшему. Пока я стоял, ожидая, когда действие снотворного пройдет окончательно, Бор Акон, явно желая продемонстрировать мужество, а может быть, и напугать меня, воскликнул:

— Туол, сумасшедший! Развяжите веревки и немедленно освободите нас, или я позабочусь, чтобы вы получили заслуженное наказание! Безумец! Чего вы хотите этим добиться? И вообще, какая у вас цель? Освободите нас сейчас же, или я доложу Совету о вашем безумном поведении!

Я засмеялся. Я ничего не мог с собой поделать; это было смешно. Мысль о безмозглом дураке, связанном и беспомощном, но угрожающем мне, вызывала смех. Но мое недолгое веселье сменилось гневом. Эти двое принадлежали к обществу, которое сделало меня изгоем. Значит, дурак и сумасшедший, да?

— Молчать! — заорал я, когда Сариг Ом открыл рот, чтобы заговорить. — Кто вы такие, чтобы мне угрожать? Доложите Совету, тоже мне! Идиоты! Вы будете делать так, как я говорю, и только так! Чего я хочу добиться; какая у меня цель? Я скажу. Когда Совет меня изгнал, я поклялся уничтожить любые следы породы неудачников под названием человек. Теперь у меня есть прибор, с помощью которого я осуществлю свой план. Три долгих сталло я неустанно работал, добиваясь невозможного, и я добился!

С этими словами я подошел к стеклянному боксу и отдернул занавески. Сквозь стекло ничего не было видно, кроме серовато-белой пленки на внутренней поверхности и смутного намека на беспрестанное движение внутри.