Джон Кэмпбелл - Лунный ад

Пока рука изобретателя медленно поднялась и опустилась, я в последний раз обратился к миру.

— Жители Котара, — торжественно произнес я, — ваша жизнь почти подошла к концу. Когда Сан меня прервал, я собирался объявить, что мир обречен, и свою клятву я исполню. Вы — порода глупцов, недостойных возложенной на вас ответственности. Вы не сумели сохранить жизнь планеты, поэтому не должны остаться в живых. Вы… — Продолжать я не стал. Да если бы и продолжил, меня бы никто не услышал. Мгновенное удивление, лишившее толпу дара речи, прошло. Послышались гиканье, насмешки и крики, в которых звучали как гнев, так и веселье.

Столь Верта перестал считать. Сан Нобер, что-то шепнув своим коллегам, сошел с судна и вслед за охраной и магистрами начал пробираться сквозь толпу. Путь расчистился, словно по мановению волшебной палочки, и толпа затихла.

Я воспользовался этим молчанием; подняв высоко над головой стеклянный контейнер, я крикнул: «Вот мое доказательство!» и бросил его к ногам Сана Нобера. Затем закрыл окно и включил паровую защиту.

Когда контейнер разбился, Сан отпрянул назад. Затем он удивленно уставился на небольшую груду стеклянных осколков и мясистую массу у своих ног. Она росла, и он это видел! Он наклонился, чтобы повнимательнее разглядеть странные организмы — и тут растение лопнуло!

В воздух поднялось небольшое облачко пыльцы и осело на голову и плечи Сана. С мгновение он, тщетно и беспомощно махая руками, сбивал ростки со своего тела; затем упал на мостовую.

Те, кто видел его смерть, отшатнулись, остальные стремились подойти поближе. Когда же пыльца начала падать на них, они повиновались только одному порыву: бежать!

Однако бежать было уже невозможно; они слишком долго медлили. Там, где было одно растение, вырастала тысяча; тысяча превращалась в миллион; и с каждым мгновением в воздух выбрасывалось все больше и больше пыльцы. Через время чуть большее, чем длилась моя речь, там, где была толпа, в живых не осталось никого!

В самом начале катастрофы на канале начались крушения, суда сталкивались друг с другом, когда их капитаны превращались в груды растений и слизи. Подобные же столкновения происходили и в воздухе. Никем не управляемые самолеты хаотично кружили над землей, в их пропеллеры набивались растения и слизь, и они или сталкивались друг с другом, или падали на землю. Но вскоре все было кончено.

Некоторым самолетам и судам удалось спастись, и они, уверен, не теряя времени, поспешили рассказать миру об ужасе, который угрожает цивилизации. Однако меня это нисколько не волновало. Растения были достаточно живыми, чтобы эти тщедушные людишки смогли с ними справиться.

Вскоре после того как погиб последний человек и исчез последний самолет, я отвернулся от окна. Я осуществил свою месть; я был удовлетворен! Я видел ужасную смерть Сана Нобера. У меня на глазах были уничтожены члены Совета. А я остался в живых, единственный из шести магистров науки; они презирали меня, но теперь они ощутили силу моей руки!

Направляясь через комнату с намерением запустить кислородный генератор, я наткнулся взглядом на передатчик. В голову пришла мысль. Почему бы не рассказать Вселенной о том, что я сделал? Почему не предупредить обитателей других миров, чтобы они, не повторили ошибку жителей Котара. У меня один из самых мощных передатчиков на Котаре, и мое обращение услышат в самом дальнем уголке Вселенной. Я принял решение рассказать свою историю.

Затем я вспомнил доклад Сарига Ома Совету. Он сказал, что вскоре Сантель будет ближе к Котару, чем был в течение многих маллахов. Если на Сантеле есть разумные существа — а Сариг всегда это утверждал, — они смогут услышать мое предупреждение. Во всяком случае, я решил дождаться этого времени и рассказать свою историю.

Приняв решение и ожидая противостояния, я рассматривал в окно растения, получая истинное удовольствие, несмотря на то что пар заслонял мне вид. Некоторое время я делал заметки в своем дневнике, потому что не хотел ничего упустить.

Наконец, через много сталло настало противостояние. Теперь, когда я говорю, Сантель должен находиться ближе всего к Котару.

Моя история почти закончена. Сидя перед передатчиком, я смотрю в окно. Взгляд встречает бескрайнее море блестящих растений. Толстые и круглые, высокие и угловатые, всевозможных форм и цветов. Потрясающее зрелище неестественной, невероятной красоты. А немыслимая скорость их роста создает ощущение нереального, фантастического.

Там нет никаких ссор или разногласий, никаких мелких раздоров; растения кажутся воплощением единства. На смену шуму и суете человеческой цивилизации пришла всепоглощающая тишина, которую нарушает только шипение выходящего пара. Этот пар символизирует для меня ушедшую цивилизацию, существовавшую всего мгновение, шумную и бесцельную, а потом исчезающую. Из двух форм жизни, человеческой и растительной, последняя гораздо лучше.

И очень скоро я получу полный контроль над растениями и стану верховным правителем мира. В мои планы…

Добрый Мака! Что это? Одна из стен стеклянного бокса треснула! Растения вырвались на свободу! Тепловой луч! Мака! Ах!

Рассказ Туола Оро закончился пронзительным криком ужаса и боли, криком, который резко оборвался. С некоторой степенью точности можно представить, что произошло в комнате. Стеклянный бокс, в котором содержались первоначальные растения, не выдержал их напора, и смертоносные организмы вырвались на свободу.

Можно представить, что все закончилось смертью ученого.

А на Котаре, или Марсе, до сих пор властвуют растительные формы жизни, плодящиеся с невероятной скоростью.

Блейк взирал на, мягко говоря, своеобразное оружие с явным недоверием.

— А я предполагал, что, неся вахту, ты более ответствен. И чем ты все это время занимался? Протонным излучателем, у которого отдача, бьющая как пушечное ядро?

Судя по виду Пентона, он эту отдачу уже ощутил.

— Я просто не подумал об этом, но впредь буду бдительнее, — ответил тот, держась за ушибленное запястье.

— А могло быть еще хуже, ты легко отделался. Почему тебя не устраивает обыкновенный лазерный луч? Ведь с ним не сравнится никакая молния.

Но любопытство взяло верх, и Блейк, взяв странную конструкцию в руки, направил ее на стальную пластину и с опаской повернул пусковой рычажок. В мишень ударил тонкий ослепляющий луч из протонов, выпущенных со скоростью 100 000 миль в секунду, а разряженный протономет отбросило назад.

Над пластиной появилось фиолетовое свечение, поверхность стали покрылась пузырями как кипящее масло, и, распространяя невыносимый жар, металл превратился в облако светящегося газа.