Элеонора Мандалян - Любимцы великой звезды

- Я ждала.

- Но чего?!

- Зрелости. Родители учили меня сдержанности до наступления зрелости.

- "Родители учили"... - с горечью повторил он. - А они не объясняли тебе, что сдерживать уже родившиеся чувства - значит причинять боль и себе, и тому, кого любишь?

- Разве ты забыл, что у меня нет родителей? - упрекнула она.

Он сразу потускнел и съежился. Веселые искорки погасли. Ему стало стыдно. Он действительно забыл...

- Но зрелость придет к нам только следующим летом, - растерянно заметил он.

- Теперь это уже не имеет значения, теперь я поняла, что все равно не смогла бы ждать так долго.

С этого дня они все время проводили вместе. Вместе упивались блеском крохотных ночных звезд, не дававших ни тепла, ни света, ни энергии. Вместе нетерпеливо ждали рассвета и первых горячих лучей Великой Звезды. Первыми затевали веселый утренний хоровод и при этом светились так ярко, что их хороводу завидовали другие группы Неуловимых.

Старики хороводов не водили. Они не переносили даже утренних лучей и, зябко, мелко вздрагивая, грелись в полутени таких же старых Неподвижных и почему-то с тревогой следили за юной, слишком яркой парочкой.

Нет, они не осуждали их за столь ранний союз, потому что право судить имели только родители Неуловимой, которых, увы, не было в живых.

Каждое утро после хоровода Пейг и Ола исчезали и весь день проводили, купаясь в теплых озерах их детства, или лежали в тени заботливых Неподвижных.

Однажды они даже на ночь не вернулись к своим.

Ночь была тихая-тихая. Неподвижные дремали, свесив сонные ветви. Озера лениво дымились, распространяя терпкий запах газа.

Пейг и Ола, спасаясь от ночного холода, так тесно прижались друг к другу, что слились в единый шар. Их объединенное в общий поток зрение сконцентрировалось на Второй планете Великой Звезды, тускло мерцавшей в ночном небе.

Вторая была дальше от Великой, чем Первая, и значительно превосходила ее в размерах. Таинственная планета всегда вызывала у Неуловимых страх и смутные опасения.

"Узнать бы, чем живет эта неприветливая, плотно закутанная в свою атмосферу планета", - подумал Пейг.

- Ты действительно хочешь знать? - оживилась Ола. - Я давно собираюсь открыть тебе свои мысли.

- О чем ты? - насторожился Пейг.

- Ты прекрасно меня понимаешь, не притворяйся, - рассердилась Ола. Кто мешает нам рассмотреть ее поближе?

- Ты... ты хочешь отправиться в Космос?!

- Конечно. Вместе с тобой. Ведь мы теперь одно целое. Или ты не согласен?

- Ты, верно, забыла, что в Космосе погибли твои родители, поплатившись за свое безрассудство. Неужели ты хочешь, чтобы и нас постигла та же участь?! И это тогда, когда мы наконец вместе, когда мы так счастливы.

- Я ничего никогда не забываю. Именно в год гибели родителей я приняла решение, что повторю их путешествие, как только достигну зрелости.

Она обособилась - и между ними прокрался ночной холод. Дрожь прошла по телу Пейга. Он поспешил уплотнить свою оболочку.

Ола засветилась недружелюбным зеленоватым светом.

- Ты боишься! Ты - трус. Тот, кого я люблю, не может быть трусом. Я не могу любить труса...

Это обвинение ударило его сильнее грозового разряда. Он съежился еще плотнее, став голубым от обиды.

- Я вовсе не трус. Но я не хочу, чтобы Лло изгнал нас на Лысые Горы, туда, где нет ни Неподвижных, ни озер, где светила уничтожают все живое!

- Я должна лететь! Это мой долг. Я так решила.

- Но ведь я не принимал такого решения, я не готов. И мне вовсе не хочется покидать нашу планету. Мне нет дела до чужих планет.

- А вот Роуд не стал бы колебаться. - Ола послала ему пучок запальчивых импульсов. - Он, не раздумывая, последовал бы за мной куда угодно.

На сей раз рассердился Пейг.

- Так пусть он и следует за тобой куда угодно, - ответил он и, разгневанно вспыхнув белым светом, метнулся прочь от нее.

- Пейг! Пейг! - понесся ему вдогонку ее испуганный зов. - Не бросай меня.

Но Пейг, почувствовав во вспышке гнева свою силу, свою власть над нею, разгорелся еще ярче и, экранировав от нее свои мысли, исчез.

Ола осталась одна. Она безвольно обмякла, потускнела. Сейчас даже Роуд не обратил бы на нее внимания, такой она стала жалкой и невзрачной.

Озера печально дымились. Неподвижный сочувственно позвякивал поникшими пластинами. А таинственная Вторая насмешливо глядела на нее с высоты.

Ола долго лежала на мхе, ища утешения в картинах детства, воскрешая их в памяти.

А детство для нее олицетворялось образами отца и матери, нежно ее любивших.

Да, они очень любили ее, свое единственное дитя. Но, как и она сама, они больше всего на свете любили свободу и стремительное движение. Они были самой своевольной, самой взбалмошной парой, доставлявшей Лло уйму хлопот. Вечно они куда-то исчезали, и никто из Неуловимых не знал, куда именно, - никто, кроме Олы, потому что иногда они брали ее с собой.

Незабываемые путешествия! Порой они втроем забирались на самые высокие горы, покрытые снегами, или уносились в страну полумрака, туда, где могучие Неподвижные стояли непроходимой стеной, где под сенью их жестких крон копошились неведомые и опасные формы жизни. Но оставаться там долго они не могли, их начинал мучить жгучий голод, и, не успев налюбоваться причудливым миром, они спешили назад к своим привычным, обжитым местам, где в недрах планеты залегали колоссальные пласты сверхтяжелой руды, излучающей мощные потоки живительной энергии.

И вот как-то раз (Ола запомнила этот день на всю жизнь)... родители заключили ее в тесный круг, сплелись воедино, плотно прижавшись к ней виновато мерцающей поверхностью, и объяснили, что хотя они и нежно любят ее, свою крошку Олу, однако им необходимо на время расстаться, потому что... они должны наконец узнать, что из себя представляет мрачная и таинственная Вторая, живущая, как и их родная планета, светом Великой Звезды.

Несмотря на то что им было известно о ней не больше, чем всем Неуловимым, почему-то именно их обуревала непреодолимая потребность расширить скудные запасы своей генетической памяти. Быть может, за счет таких вот отдельных избранников Природа и осуществляла совершенствование Неуловимых.

Ола смирилась. И стала ждать их возвращения. Она ждала долго. Очень долго, с каждым днем все нетерпеливее.

А потом ее позвал к себе Лло и сообщил, что Вторая планета Великой Звезды убила ее родителей.

Маленькая Ола не могла по-настоящему осознать трагический смысл этого известия. Она поняла только, что ей никогда не увидеть отца и мать и что она совсем одинока.

И несмотря на то, что товарищи неустанно заботились о ней, она стала самой грустной из всех Неуловимых. А внимание окружающих еще больше угнетало ее. Ола избегала даже Пейга, к которому с детства питала глубокую привязанность.