Валентин Шатилов - Сын убийцы миров

Аркадий Викторович некоторое время тупо пялился на местную Фудзияму, которая, действительно, неизвестно почему, но оказалась у нас почти прямо по курсу. Потом сел на песок, обхватил голову руками и горестно пробормотал:

– Ну как же так?…

– Что, сбился, Аркадий? – озабоченно посочувствовал Гаврила, присаживаясь на корточки рядышком с ним.

– И что ж теперь? – разочарованно поинтересовался Клементий. – Или снова на нашу потайку возвращаться будем?

– Вы ведь, на самом деле, не знаете маршрута, которым надо идти? – спросил Олег участливо, тоже присаживаясь рядом с Аркадием Викторовичем.

– Ну там, во сне, мы ведь не шли… – уныло покачал головой тот. – Я же объяснял, молодой человек… Ехали, летели – называйте как хотите! Уж потом, когда из машин вышли – тут я точно запомнил. И море, и скалы, и бухточку…

– Но не дорогу к ним, – кивнул Олег. – Логично.

– Похоже, тебя не пугает открывшаяся перспектива? – язвительно спросила я. – То, что мы, оказывается, путешествовали в никуда? Без ясной и четкой цели?

– Цель, как раз, у нас и ясная, и четкая. Бухточка на побережье. А раз так, то остается одно: выйти к морю и идти вдоль берега. До тех пор пока не увидим искомой бухточки.

– И ты знаешь в какой стороне у нас море?

– Я знаю! – резво поднялся Гаврила. – Вон, видите тот лесок?

– Лесок? – с сомнением переспросила я, глядя в указанном направлении. – Ты имеешь в виду ту серую полоску?

– Ну да. Высохший лес. За ним холмы. А потом, почти сразу, – уже скалы морские! И не так чтобы очень далеко – сегодня к вечеру дойти можно!

Это обнадеживало. Маршрут вновь определился, настроение у нашей компании поднялось, и караван снова бодро тронулся в путь. Только уже немного в другую сторону и в ином порядке.

Первым теперь шел Гаврила со своей продуктовой тележкой.

За ним следовал Аркадий Викторович с тележкой, груженой семеновым телом, по которому все пытался взобраться семенов спир – по-прежнему тщетно. Аркадий Викторович шагал уже не столь бодро как поначалу, но и духом особенно не пал. Он все равно сознавал себя одним из самых ценных членов команды – единственным человеком, который был способен найти конечную точку нашего маршрута.

Следом двигались мы с Олегом, а рядышком, но чуть позади, уважительно приотстав – Клементий.

Замыкал шествие Матвей с почти пустой тележкой. После пира, устроенного в потайке Оболевых, наши запасы изрядно сократились.

– Княгиня, – нарушил молчание Матвей. – А не устали ваши ножки? Второй день без отдыху! Может присядете ко мне – все одно я налегке!

– Спасибо, Акинфович, – с чувством отозвалась я, и не медля ни минуты, взобралась на его тележку. – Как устанешь, скажи! Я опять пойду пешком.

– А я как устану, так Клементию отдам везти, – засмеялся Матвей. – Чего ему без дела идти?

– И то верно, – согласилась я. – Как вы, Клементий, не против что мы без вас все решили?

– Да конечно, княгиня, за честь почту, – откликнулся он. – За большое доверие!

И голос у него был, по-моему, довольно искренним.

До гряды невысоких холмов мы добрались еще засветло.

– А потаек здесь нет? – спросил Олег у Гаврилы. – Где б можно было нам заночевать?

– Не встречал, – с сожалением ответил тот. – Я и был-то в этих краях только раз. Гиблое место… Сюда смогла как-то дотечь река подземного огня из горы Вулкан. Мы скоро переходить ее будем. Теперь-то уже она не страшная, огонь камнем обернулся. Но тогда, четыре года назад, река та огненная пожгла здесь все что можно!

Да, река застывшей лавы, к которой мы вскоре подошли, производила впечатление. Сверху, с холма она казалась ровной, почти гладкой – как дорога. Этакая широченная автострада, лениво вьющаяся между пригорками.

Но как только мы к ней спустились, от ее гладкости не осталось и следа. Вблизи это было нечто вроде полосы препятствий из рытвин, бугров и глубоких трещин-морщин, перерезающих и без того неровную поверхность. Будто кто-то гигантский замесил лаву, как тесто. Но недомесил. Бросил застывать как есть.

А уже начинало смеркаться.

– Да мы тут ноги переломаем! – сказала я недовольно. – По запаханному полю и то легче идти. Там хоть мягко, земля рассыпается под ногами. А тут в трещину какую вступишь – и, считай, калека! Давайте уж на завтра оставим форсирование этого препятствия!

– Но, княгиня, тут если приноровиться, идти можно… – огорченно попытался возразить Гаврила. – И до Моря-Окияна осталось всего-ничего…

Очень уж ему, видно, хотелось привести нас поскорее – показать какой он знатный путешественник! Он даже спустился вниз со своей коляской, колеса которой жалобно тарахтели на лавовых буераках.

– Вот, княгиня, князь, здесь даже и совсем ровные места есть, смотрите! – позвал он снизу.

Аркадий Викторович живо откликнулся на зов своего дружка-покровителя и тоже сволок жалобно поскрипывающую тележку вниз.

– И правда, – удивился он. – Ровнехонькое пятнышко – будто катком прокатились!

– Вижу я это пятнышко, – с досадой сказала я. – И что? Лужа гладкой поверхности три на три метра. А дальше? А вокруг? Нет, вы как хотите, а я лезть на эту полосу аттракционов с ломанием ног не намерена! Тем более – на ночь глядя!

– А что, никак пришли уж?… – раздался недовольно-вялый вопрос снизу.

С тележки Аркадия Викторовича силился приподнять голову Семен Бреньков.

– О! Ожил! – радостно возвестил Аркадий Викторович.

И тут же лишился скафандра.

– Потайка! – ахнул Гаврила.

И что-то проговорил еще. Но слышно было плохо – он тоже оказался без скафандра, и ветер, завывающий в лощине лавовой реки, уносил его слова.

– …и даже подумать такого не мог! – вдруг вновь громко зазвучал голос Гаврилы.

Это он опять оказался закутан в скафандр. Как и Аркадий Викторович.

А Семен еще раз попытался приподняться, но не смог. Голова его упала на доски тележки, тело обмякло, замирая в новом приступе кручени карачунной.

– Странная какая потайка: то есть, то нет! – покачал головой Матвей.

– Не к добру это… – поддержал его Клементий.

– Может, здесь тоже какой-то местный земляной червяк живет? – предположила я. – Он и схарчит сейчас нас. За неимением песка.

А ведь белого песка, и правда, на лавовой реке было не много. Его сахарные полосы припорашивали каменный поток как-то неуверенно, оставляя большие прогалины. Странно – ведь даже по склону местной Фудзиямы, насколько я помню, пустохлябь взбиралась более целеустремленно и уверенно!

– Значит, надо посмотреть поближе, – подал голос Олег и бодро запрыгал вниз.

– Ой, тяжко мне… – простонал Семен, вновь заворочавшись на тележке. – Пришли мы аль нет? Куды мы… – и снова распластался неподвижной грудой мяса и костей. Спир его соскользнул с головы и теперь суетливо дергался, не прекращая попыток вновь дотянуться до головы бывшего лыцара.