Вадим Громов - Пешки Сдвига

Справа было всё, то же самое, только там красовалось что-то наподобие делового центра, построенного в извечном западном стиле: из стекла и бетона. Ему повезло чуть больше - расплавленной была только одна третья часть здания, затронувшая верх. Низ выглядел целёхоньким, нетронутым - если не считать нескольких, вдрызг расхристанных стёкол, на первом и втором этаже. Но это, скорее всего - были проявления местных хулиганствующих индивидуумов.

Алмаз не стал останавливаться, просто сбавил скорость почти до пешеходной, и расширившимися от новых эмоций глазами, таращился по сторонам. Пострадавших от неизвестной беды, зданий, становилось всё больше и больше, пока они не пошли одно за другим, выставляя напоказ самые различные степени искорёженности.

- Помните, в Лужниках что-то вроде имеется... - Лихо на время оторвалась от созерцания невиданного пейзажа, истошно просящегося на полотно какого-нибудь мазилки, имеющего непреодолимую тягу к изображению различных постапокалипсических эпизодов бытия. - Там тоже выглядит, как оплавленное... Да только, как мне рассказывали, с Лужниками это стряслось именно в день возрастания Сдвига, и больше ничего подобного не было.

- А значит, круг замыкается... - Глухо сказал Книжник, зябко передёрнув плечами. - Действительно замыкается. Не верю я в такие совпадения. Герман никогда не рассказывал, что видел что-то похожее в действии, не считая, конечно же - только что упомянутого Книжником, дня... Значит, всё же - конец. Без дураков, и отсрочек.

- Конец. - Эхом откликнулся Алмаз, не сводящий глаз со здания, находящегося метрах в тридцати от "Горыныча", от которого остался один большой, чёрно-зеленовато-белый, каменный наплыв: высотой в половину роста взрослого мужчины.

Дорога, по которой они ехали, тоже выглядела как-то необычно: словно покрытая блестящей, светоотражающей плёнкой, и казалось - что она гибко проминается под колёсами "Горыныча". Как будто эта плёнка была защитной, и под ней находился расплавленный, и до сих пор находящийся в жидком состоянии асфальт.

- А почему нет никого? - Безо всякого интереса, скорее для проформы, спросил Шатун. После того, что они увидели вокруг себя, ответ был очевиден.

- Хоть кто-нибудь должен был уцелеть... - Так же вяло поддакнул Алмаз. - Не должно же быть, чтобы вообще никого в живых не осталось...

Но в его взгляде читалось совершенно другое, перешедшее из разряда догадок и гипотез, в разряд почти несокрушимого знания . Если плавился бетон и кирпич, то, что уж можно говорить о податливой человеческой плоти? Алмаз, как и все остальные в машине, включая прилично адаптировавшегося к новому раскладу бытия за последние дни - Книжника: не относились к когорте придурковатых оптимистов, в любой жопе старающихся найти лучик солнца. Вряд ли кто-нибудь уцелел, уж будем реалистами, в самом-то деле. Вряд ли к каждому жителю Кургана, перед тем, как город превратился подобие целого набора разнокалиберных восковых огарков: постучался вежливый анонимный субъект, сердобольно предупредивший о глобальном шухере, который вот-вот начнётся...

Никто не торопился задавать уже набивший оскомину вопрос "А что это было?", понимая, что ответ вряд ли найдётся. Да и не нужен ответ. Зачем? На кону уже всё равно была сделана самая крупная ставка в истории человечества: и через сколько, и через какие ещё жуткие "чудеса" им придётся пройти - значения не имело. Не было смысла горевать об ещё одном изменённом городе, тем более, что ничего нельзя было исправить... Надо было идти вперёд, туда, где ещё маячил шанс изменить всё ...

- Смотрите! - Книжник лихорадочно ткнул пальцем куда-то влево и назад, и Алмаз, уловивший в его голосе нечто особенное, извещавшее о чём-то более веском, чем ещё один причудливо и страшно выглядевший торговый центр - ударил по тормозам, одновременно протягивая руку к автомату. Оглянулся.

Среди потёков, почти слившихся из двух - в один, домов, мелькнуло что-то непонятное, быстрое. И тут же исчезло, скрылось. Алмаз только успел заметить неясный силуэт, в котором ему померещилось что-то, по паучьему проворное.

- Вижу... - Он снова выжал сцепление, и внедорожник поехал дальше. - Давай лучше, дорогу подсказывай. Надеюсь, никто не собирается открывать в этих пенатах туристическое агентство, и зашибать свою копеечку на здешних красотах... А, значит - не вижу смысла в задержке.

- Прямо давай... - Сумрачно сказал очкарик. - Особо петлять не придётся. Когда скажу - повернёшь...

"Горыныч" вдруг ухнул передком вниз, и забуксовал на месте - отчаянно, с каким-то надрывом.

- Ебулдыцкий шапокляк! - Алмаз сделал ещё несколько попыток, но внедорожник сидел плотно, если не намертво. - Приехали, мать твою кривой козой по копчику... Какого хрена?!

Он вылез из кабины, и подошёл к передку "Горыныча". Снова выматерился, яростно пнув по крылу.

- Дивно сели. - Лихо присоединилась к "стеклорезу", скептически оглядывая причину, по которой они не могут продолжать движение. - Ладно, не склоняй по матушке, придумаем что-нибудь...

Внедорожник провалился обеими передними колёсами, застряв в приличной трещине, которая отчасти была замаскирована всё той же блестящей плёнкой.

- Шатунчик, есть возможность блеснуть твоими талантами... - Лихо обернулась к громиле, досадливо взирающему на засевший внедорожник. - Надо легонько так, мизинцами подтолкнуть - оно и покатится. Или на "слабО" тебя брать придётся?

- Если бы трендежом, можно было вытолкнуть машину, то мы бы уже ехали... - Буркнул Шатун. - Да что - машину! - с твоими словесными кружевами, которые ты языком плетёшь: такая трата полезной энергии получается, что ни в какие ворота... Взяла бы, и толкала.

- А кто вас будет создавать полную гармонию в коллективе, если у меня вдруг развяжется пупок, и вы будете вынуждены похоронить меня в этой самой трещине? - С лёгкой насмешкой прищурилась Лихо. - Влепив, вместо надгробия - покрышку от "Горыныча"... Спасать мир в чисто мужской компании, это, в некотором роде - дискриминацией попахивает. Не могу я позволить вам такой роскоши, ну что поделаешь... Поэтому - с глубочайшим сожалением вынуждена вас уведомить о необходимости обойтись в деле выталкивания бибики, без моей неоднозначной, но необходимой в нашем душеспасительном вояже, персоны.

- Трепло... - Беззлобно бросил Шатун, подходя к бамперу внедорожника и, примеряясь, как половчее будет взяться за дело. - Сдаётся мне, что Лукавин тебя не за аппетитные абрисы, в первопрестольную подтянуть хотел. А вовсе даже, за умение глушить конкурентов тугой струёй словесного поноса. Скажи ещё, что я не прав...

- И ничего-то от тебя не скрыть, сообразительный ты наш...

- Лихо! - Вдруг заорал Книжник, самым невежливым способом прерывая светскую беседу двух старых друзей. - Слева!