Фред Хойл - Андромеда

– Значит, мы не можем не пустить их?

– Мы можем следить за ними. Для начала надо бы оставить при них Харриса.

– У них в Торнессе своя служба безопасности. Армейская, - с гордостью добавил адъютант. Коммодор авиации презрительно фыркнул.

– Харрис может сотрудничать с ними.

– Харрис хочет выйти из игры.

– Почему?

– Он уверен, что его засекли.

– Я не понимаю. Как так? - Уотлинг с улыбкой взглянул на него.

– Ну, они же зверски избили его в Болдершоу и, возможно, считают, что он раскопал нечто важное.

– Может быть, так оно и есть. Где он сейчас?

– Следит за ними. Потом явится доложить лично. Но Харрису не суждено было больше ни о чем докладывать. На следующее утро Джуди и Флеминг обнаружили его труп под чехлом флеминговской машины. После того как Джуди оправилась от тошноты и они побывали в полиции, тело было увезено и они наконец вернулись в институт, где их ждала телефонограмма: Флеминга срочно вызывали в министерство науки. Джуди ожидала его возвращения в обществе Кристин; чувствуя себя расстроенной и несчастной, она рассказала обо всем приехавшему Уотлингу. Кристин продолжала спокойно работать и оторвалась лишь для того, чтобы дать Джуди две таблетки аспирина. При этом у нее был вид человека, творящего добро безотносительно к достоинствам страждущих. Уезжая в министерство, Флеминг поцеловал Джуди в щеку. Она слабо улыбнулась в ответ.

– Зачем им понадобилось подбрасывать его мне? - недоуменно спросил Флеминг.

– Это не тебе. Это мне, в виде предупреждения. Флеминг возвратился в полдень, не чуя под собой ног от радости. Он стащил Кристин со стула и прижал ее к груди.

– Утверждено и подписано!

– Что? - изумленно спросила Джуди.

– Разрешение в трех экземплярах от начальства нашего турбореактивного коммодора! Они распахивают врата и пропускают нас за свои драгоценные проволочные заграждения.

– Торнесс? - спросила Кристин, выкручиваясь из его объятий. Флеминг плюхнулся на ее стол.

– Нам милостиво разрешается работать на их распрекрасных машинах, построенных на денежки налогоплательщиков. До сих пор эти машины берегли для игры в солдатики.

– Когда? - спросила Джуди. Флеминг соскользнул со стола и, подойдя к Джуди, заключил ее в объятия.

– Как только будем готовы! Мы получим первоочередное право для работы на главной машине, кроме случаев, которые уморительно именуются "государственной необходимостью". Нас избавят от утренних проверок. Нас снабдят пропусками. У нас снимут отпечатки пальцев, нам промоют мозги и поищут, не завелись ли в голове насекомые. И мы построим чудо этого века! - он отпустил Джуди и простер руки к Кристин. - Вы и я, дорогая! Мы им покажем, правда? Как это их министерское сиятельство спросил: "А это доказано?" Мы ему докажем! "Возьмем мир за углы и встряхнем", как сказала одна звезда стриптиза. А Серебряные Крылышки придет снабдить нас инструкциями. Он принялся насвистывать "Серебряные крылья на поле золотом" и потащил обеих девушек завтракать, но Джуди не могла есть. О Бриджере не было ни слуху ни духу. Уотлинг явился во второй половине дня, спокойный, но суровый, как зашедший в класс директор. Он усадил их и принялся поучать.

– Смерть Харриса - прямое следствие того, что он работал с вами.

– Но ведь он был простым лаборантом.

– Он был агентом контрразведки.

– Да ну-у? Это было новостью для Кристин и Флеминга. Последний спросил издевательски, с напускным легкомыслием:

– Нашей, что ли?

– Нашей.

– Очаровательно!

– Не льстите себя мыслью, Флеминг, что все произошло из-за того, чем вы занимаетесь. Вы еще не настолько значительная персона. - Девушки тихо сидели и слушали, а Уотлинг обращался уже только к Флемингу. - Вероятно, Харрис, охраняя вас, наткнулся на что-то еще.

– Ну, а зачем же он охранял нас, если мы такие незначительные?

– Но другим - кое-кому - не известно, важна ваша работа или нет. Им известно, что какие-то события происходят, потому что вы тогда распустили язык. И это может быть важным в стратегическом отношении, а может и не быть.

– Вы знаете, кто убил Харриса? - тихо спросил Флеминг. До него, кажется, стало доходить, насколько он причастен к этой смерти.

– Да!

– Это уже кое-что.

– И мы знаем, кто им заплатил.

– Ну, тогда ваше дело в шляпе.

– Если не считать, что нам не разрешат их даже пальцем тронуть, - сухо заметил Уотлинг, - по дипломатическим соображениям.

– Совсем прелестно!

– Видите ли, этот мир вообще нельзя назвать прелестным. - Он поглядел на них с видом человека, выполняющего неприятный долг. Уотлинг был сдержан и скромен, он не любил поучать. - Вам, людям, привыкшим к спокойной и тихой жизни в ваших лабораториях, придется усвоить, что отныне вы выполняете задание.

– Что выполняем? - спросил Флеминг.

– Задание. Если эта ваша идея правильна, то мы получим нечто очень ценное.

– Кто это "мы"?

– Страна.

– Ах, да, конечно! Уотлинг оставил эти слова без ответа. Он уже достаточно слышал об отношении Флеминга к существующему государственному строю.

– Даже если ничего не выйдет, ваша работа привлечет внимание. Торнесс - важное место, и кое-кто ни перед чем не остановится, лишь бы узнать, что там происходит. Вот почему я вас предупреждаю. Вас всех! - Он взглянул на каждого проницательными синими глазами. - Вы теперь не в университете - вы в джунглях. Пусть на первый взгляд они покажутся вам душным бюрократическим мирком, где политиканы и чиновники, вроде меня, твердят банальности, но все равно это джунгли. Можете мне поверить. Секреты продаются и покупаются. Идеи крадутся. И при этом иногда страдают люди. Вот как делаются дела в нашем мире! Пожалуйста, помните об этом. После его ухода Флеминг вернулся к счетным машинам, а Джуди отправилась в Уайтхолл за дополнительными инструкциями. К концу дня объявился Бриджер; он был чем-то встревожен и разыскивал Флеминга.

– Деннис! - Флеминг выскочил из дверей машинного зала. - Мы уезжаем!

– Уезжаете?

– В Торнесс! Мы теперь важные!

– Прекрасно, - без всякого выражения сказал Бриджер.

– Министр науки взял верх. Человечество готовится шагнуть в джунгли, как утверждают наши друзья в мундирах. Может быть, все-таки передумаешь, а? Присоединяйся к толпе счастливых!

– Да, конечно. Спасибо, Джон. - Бриджер опустил глаза и болезненно сморщился, мучительно преодолевая нерешительность. - Как раз поэтому я тебя искал. Я действительно передумал. К тому времени, когда Джуди добралась до Осборна, тот уже все знал.

Никто никогда не ездил в Торнесс ради удовольствия. Чтобы попасть туда из Лондона, нужно было затратить не менее двенадцати часов - сначала самолетом до Абердина, затем - на дизельном экспрессе через Шотландское нагорье к городку Гэрлох на западном побережье. Торнесс был следующей железнодорожной станцией к северу от Гэрлоха. Впрочем, с железной дороги не было видно ничего, кроме маленькой чахнущей деревушки, дикого скалистого берега да вересковых пустошей. Ракетный центр располагался на небольшом полуострове напротив широкого пролива между островами Скай и Льюис. Перешеек был отделен от суши высокой оградой из металлической сетки, поверх которой была натянута колючая проволока; ворота защищены сторожевыми будками с вооруженными часовыми, а вдоль ограды и по прибрежным обрывам ходили патрули с собаками. Со стороны моря на серой глади Атлантического океана виднелся лишь островок, населенный птицами, да иногда проходил случайный патрульный катер. Под облачным небом все вокруг было зеленым, серым или коричневым, и, если не считать звуков, время от времени доносившихся из-за ограды, здесь царила тишина. Когда Рейнхарт и Флеминг сошли с поезда, лил дождь. На станции их встретила черная служебная машина, которую вела молодая женщина в зеленой форме. Разбрызгивая воду, они помчались по шоссе через голую, поросшую вереском равнину к воротам Центра. Здесь сержант в форме шотландского полка проверил пропуска и по телефону доложил директору о их прибытии. Административные службы размещались в длинном и узком одноэтажном здании, стоявшем посреди большого двора. Хотя оно было новым и современным, все же в нем осталось что-то от традиционной мрачности казармы. Однако кабинет директора производил совсем иное впечатление. Черные полы сияли, на лампах - белые плафоны обтекаемой формы, шторы свешивались до полу, а карты и схемы на стенах были вставлены в полированные рамки. За столом директора, огромным и роскошным, сидел человек с узким морщинистым лицом. На столе стояла табличка, на которой аккуратными черными буквами было выведено: "Доктор Ф. Т. Н. Джирс". Джирс вежливо, но без особого энтузиазма поздоровался с Рейнхартом и Флемингом, старательно делая вид, что его должность ему в тягость.