Артур Кларк - Рама Явленный

Биот Линкольн принес два небольших пакета с продуктами и вручил их мужчине, вместе с сыном-подростком стоявшему первым в очереди.

– Сегодня тележка нам не потребуется, – обратился отец к Линкольну. Пожалуйста, не забудь отметить это в вашем регистрационном журнале... Две недели назад в бакалее никто не заметил, что мы не взяли тележку, а потом посреди ночи нас вдруг разбудила Гарсиа, потребовавшая вернуть ее в магазин.

«Не следует допускать простейших ошибок, – напомнила себе Элли. Никаких забытых тележек... никто не должен чего-либо заподозрить до завтрашнего дня». Дожидаясь своей очереди, Элли вновь продумывала подробности побега, которые вчера обсуждала с Патриком, Максом и Эпониной. Вторник выбрали потому, что в этот день недели Роберт посещал в Авалоне больных RV-41. Макс и Эпонина заказали пропуск, чтобы отобедать у Наи Ватанабэ, и получили его. Они присмотрят за Кеплером и Галилеем, пока Наи сходит в приют за Бенджи. Все было в порядке – кроме одной немаловажной неопределенности.

Элли сотню раз обдумывала, что скажет Роберту. «Безусловно, сперва он отнесется ко всему негативно, – решила она. – Скажет, что все это слишком опасно, в первую очередь для Николь, а потом рассердится, почему я ничего не сказала ему раньше».

В уме она уже ответила на все возражения и постаралась описать в положительном свете жизнь, которую они будут вести в Нью-Йорке. И все же Элли очень нервничала: она не верила, что Роберт согласится бежать. Элли даже не представляла себе, что будет делать, если придется сказать, что она готова взять кроху Николь, а его оставить в Новом Эдеме.

Уложив свои покупки в небольшую тележку, которую, освободив от продуктов дома, следовало возвратить в супермаркет, Элли взяла дочь за руку. «Ну что же, время настало, – подумала она. – Надо набраться смелости и верить».

– И как, по-твоему, должен я реагировать на эту чушь? – проговорил Роберт Тернер. – Я возвращаюсь домой после крайне тяжелого дня, в сотый раз повторяю в уме все, что мне следует сделать завтра. И тут ты заявляешь, что решила навсегда оставить Новый Эдем, и к тому же прямо сегодня... Элли, дорогая моя, разве ты не видишь, какой это абсурд. Даже если нас ждет удача, мне необходимо время на размышления... все-таки у меня есть кое-какие планы...

– Я знаю, что все так внезапно, Роберт, – Элли начинала понимать, что недооценила сложность своего предприятия. – Но я не могла рассказать тебе раньше. Это было опасно... Что, если бы ты проговорился – сказал Эду Стаффорду или кому-нибудь из своих помощников, или же тебя подслушал бы один из биотов?

– Но я просто не могу оставить госпиталь, никого не предупредив... Роберт энергично затряс головой. – Неужели ты не представляешь, _сколько лет_ труда будет потрачено впустую?

– Разве ты не можешь записать все, что следует сделать по каждому проекту? – предложила Элли. – Обобщить все, что уже достигнуто...

– Во всяком случае, не за одну ночь, – упорствовал Роберт. – Нет, Элли, не о чем говорить: мы не можем уйти. Здоровье всей колонии зависит от результатов моих исследований... К тому же, даже если твои родители ведут вполне комфортабельную жизнь в том странном месте, которое ты описала, воспитывать там ребенка, на мой взгляд, сложно... Кстати, ты не подумала о том, что может грозить всем нам? Наше бегство сочтут изменой. И если поймают, то обоих казнят. Что тогда будет с Николь?

Элли выслушивала возражения Роберта еще минуту, а затем поняла, что настало время объявить о своих намерениях. Собравшись с духом, она обошла вокруг стола и взяла мужа за руки.

– Я обдумывала свое решение почти три недели, Роберт... ты должен понять, насколько сложно и трудно мне было решиться на это... Я люблю тебя всем сердцем, но, если придется, мы с Николь отправимся туда без тебя... Я знаю, что все выглядит настолько неопределенно, но жизнь в Новом Эдеме стала опасной для любого его обитателя...

– Нет, нет и _нет_, – немедленно ответил Ричард и, высвободившись из рук Элли, стремительно зашагал по комнате. – Я не верю _ничему_ этому. Какой-то кошмар... – Он остановился и поглядел через комнату на Элли. – И ты не посмеешь взять с собой Николь, – сказал он с пылом. – Ты слышала меня? Я запрещаю тебе брать с собой нашу дочь...

– _Роберт_! – вскрикнула Элли, слезы текли по ее щекам. – Погляди на меня... я твоя жена, мать твоей дочери... я люблю тебя. Молю тебя, _выслушай_, что я хочу сказать.

Николь прибежала в комнату и заревела возле матери. Собравшись, Элли продолжила:

– Почему ты считаешь, что в нашей семье лишь ты один можешь принимать решения? У меня тоже есть право на это. Я понимаю твое желание оставаться здесь, но я – мать. И если нам с тобой придется расстаться, по-моему, ей лучше быть со мной...

Элли умолкла. Лицо Роберта в гневе исказилось. Он шагнул к ней, и впервые в своей жизни Элли подумала, что Роберт может ударить ее.

– А _мне_ будет лучше, – вскричал Роберт, грозя ей кулаком, – если ты забудешь всю эту глупость.

Элли попятилась. Николь продолжала плакать. Роберт попытался взять себя в руки.

– Э, нет, – сказал он дрогнувшим голосом, – никто и ничто не заставит меня вновь испытать подобную боль.

Слезы хлынули из его глаз.

– _Черт тебя побери_! – он бухнул кулаком по ближайшему столу и, не говоря более ни слова, рухнул в кресло, прикрыв лицо ладонями.

Утешив Николь, Элли помолчала несколько секунд.

– Я знаю, какую боль ты пережил, потеряв свою первую семью, проговорила она наконец. – Но сейчас, Роберт, ситуация совершенно иная. Там Николь ничто не грозит.

Она подошла к нему и обняла.

– Роберт, пойми, я тоже не рада, но, по-моему нам с Николь следует по тупить именно так.

Роберт обнял Элли, но без особого энтузиазма.

– Что ж, не буду мешать вам с Николь, – обреченно сказал он несколько секунд спустя. Просто не представляю, что делать. Надо обдумать все незамедлительно, пока мы еще в Авалоне.

– Хорошо, дорогой, – ответила Элли, – только прошу тебя – не забудь, что нам с Николь ты необходим куда больше, чем твоим пациентам. Ты наш единственный муж и отец.

Николь не могла справиться с волнением. Поправляя украшения в детской, она старалась представить, какой вид примет комната, когда к двум птенцам в ней добавятся дети. Тимми ростом уже почти сравнялся с Николь; он подошел к ней, чтобы осмотреть рукоделие, и оценивая, коротко пробормотал.

– Только подумай, Тимми, – проговорила Николь, осознавая, что птенец не способен понять точный смысл ее слов, однако может интерпретировать тембр ее голоса, – когда мы с Ричардом вернемся, то привезем тебе соседей.

– Ты готова, Николь? – она услыхала голос Ричарда. – Уже пора уходить.

– Да, дорогой, – ответила она. – Я в детской. Не хочешь зайти и поглядеть?