Артур Кларк - Рама Явленный

Припав к нему сверху нагим телом, Кэти поцеловала его, заодно завязав глаза. Проверила, хорошо ли прилегает повязка, и соскочила с постели.

– А что будет теперь? – спросил Франц.

– Подожди, увидишь, – поддразнила его Кэти, копаясь в нижнем вместительном ящике шкафа. Там она держала всякие секс-принадлежности: электронные средства, лосьоны, веревки, повязки, маски и различные муляжи гениталий. Обнаружив небольшую бутылочку с белым порошком и бусины, нанизанные на тонкую нитку, все еще напевая и смеясь, Кэти прилегла возле Франца и принялась ласкать, начиная с груди. Тесно прижалась к нему и поцеловала. Потом, намазав руки лосьоном, Кэти раздвинула ноги Франца, уселась на его живот спиной к липу и начала умащать соответствующие детали.

– О, – мурлыкал Франц, – когда теплый лосьон начал производить эффект. – Чудесно.

Посыпав его гениталии белым порошком, Кэти очень медленно опустилась на него... Франц был в экстазе. Покачавшись несколько минут, она заметила, что Франц уже готов, и, сделав перерыв, пристроила под собой бусины. Качнулась еще несколько раз, а потом остановилась.

– Продолжай! – крикнул Франц.

– Повторяй за мной, – усмехнулась Кэти, медленно двигаясь вперед и назад. – Обещаю тебе...

– Все что угодно, – завопил Франц, – только не останавливайся.

– Я обещаю, – продолжила она, – устроить Кэти Уэйкфилд свидание с отцом в ближайшие несколько дней.

Франц послушно повторил обещание, и Кэти вознаградила его. Когда она потянула шнурок с бусинками, Франц завопил во все горло, – словно олень в лесу.

Элли оба следователя не понравились. Они держались с ней сухо: без капельки юмора и с полным недоверием.

– Так у нас ничего не получиться, джентльмены, – сказала она взволнованным тоном уже на первом допросе. – Или вы намереваетесь задавать мне одни и те же вопросы? Насколько я поняла, меня просили предоставить вам информацию об октопауках... но пока все вопросы относятся к моему отцу и матери.

– Миссис Тернер, – проговорил первый из них. – Правительство пытается собрать всю доступную информацию. Ваши отец и мать скрывались много...

– Видите ли, – перебила его Элли, – я уже сказала вам, что ничего не знаю о том, как, когда и почему мои родители оставили Новый Эдем. Не знаю я и о том, помогли им бежать октопауки или нет... Но если вы не собираетесь изменить тему расспросов...

– Не вам решать, молодая леди, – блеснув глазами, ответил второй, какие вопросы нам следует задавать. Кажется, вы просто не понимаете всей серьезности вашего положения. Вам предъявлено тяжкое обвинение, и свободу вам гарантирует лишь добросовестное сотрудничество с нами.

– Так в чем же меня обвиняют? – спросила Элли. – Хотелось бы узнать... Мне еще не приводилось быть преступницей.

– В прямой государственной измене, – ответил первый. – А также в оказании преднамеренной помощи врагу после объявления войны.

– Какой-то абсурд! – возмутилась Элли, тем не менее она испугалась. – Я даже не представляю, о чем вы говорите.

– Или вы станете отрицать, что, пребывая у инопланетян, без всяких стеснений сообщали им сведения о Новом Эдеме, которые могли быть использованы в военных целях?

– Конечно, я делала это, – Элли нервно усмехнулась. – Я рассказала им о нашей колонии все, что могла. И они отвечали взаимностью. Октопауки предоставили всю интересовавшую меня информацию.

Следователи старательно писали. «Как же они такими выросли? – вдруг подумала Элли. – Как можно из улыбающегося и любопытного ребенка сделать враждебного ко всему и злобного взрослого? Виновата в этом наследственность или среда?»

– Видите ли, джентльмены, – проговорила Элли, выслушав следующий вопрос, – дело явно складывается не в мою пользу. Мне бы хотелось взять перерыв и все продумать. Быть может, даже сделать кое-какие заметки, прежде чем мы встретимся вновь... Я готовилась к совершенно другому разговору... не столь напряженному.

Следователи согласились предоставить перерыв. Элли по коридору вернулась в комнату, где с Никки оставалась правительственная сиделка.

– Вы можете уйти, миссис Адаме, у нас перерыв на обед.

Никки заметила озабоченное выражение на лице Элли.

– Мамочка, там тебя не обидели? – спросила она.

Элли улыбнулась.

– Обидели, Никки, – согласилась она, – действительно обидели.

Завершив последний круг ежедневного обхода по подвалу, Ричард направился к умывальнику в уголке комнаты. Он остановился у стола" чтобы выпить воды. Арчи замер без движения на полу позади матраса Ричарда.

– Доброе утро, – сказал Ричард, вытирая пот кусочком ткани. – Ты готов к завтраку?

– Я не голоден, – ответил цветовыми полосами октопаук.

– Но тебе же надо _что-то_ съесть, – приветливо проговорил Ричард. – Не спорю – пища ужасная, но на одной воде не проживешь.

Арчи молчал, не шевелясь. Уже несколько дней, израсходовав запас баррикана, октопаук основательно приуныл. Ричард не мог отвлечь Арчи привычными темами и уже начал тревожиться за здоровье октопаука. Насыпав в чашку зерно, Ричард полил его водой и поднес своему другу.

– Вот, может быть съешь немного?

Арчи приподнял пару щупалец и взял чашку. Как только он приступил к еде, из щели вырвалась ярко-оранжевая полоса, пробежавшая до половины щупалец, прежде чем угаснуть.

– Не понял, – отозвался Ричард.

– Эмоциональное выражение, – ответ Арчи сопровождался беспорядочными цветовыми пятнами.

Ричард улыбнулся.

– О'кей. Какого же рода эмоции ты выражаешь?

После долгой паузы Арчи сумел сделать полосы более ровными.

– По-моему, вы называете это депрессией, – сказал октопаук.

– Так вот что бывает, когда заканчивается баррикан? – спросил Ричард.

Арчи не отвечал. Вернувшись к столу, Ричард положил себе каши, а потом опустился возле Арчи на пол.

– Расскажи мне о том, как ты себя чувствуешь, – негромко произнес он. Ведь больше нам все равно делать нечего.

Судя по течению вещества в линзе Арчи, Ричард понял, что октопаук внимательно изучает его. Он успел проглотить несколько ложек своего завтрака, когда Арчи заговорил...

– В нашем обществе сексуально созревающие молодые самцы и самки отделяются от всех остальных и помещаются в чрезвычайно благоприятную обстановку, где за ними приглядывают личности, уже прошедшие этот процесс. Их переживания есть кому выслушивать. Им говорят, что все новые и сложные эмоции, которые они испытывают, являются совершенно нормальными при таком переходе. Теперь я понял, зачем необходимо столь пристальное внимание.

Арчи умолк на миг, и Ричард улыбнулся, выражая симпатию.

– За последние несколько дней, – продолжал октопаук, – впервые с той поры, когда я был совсем еще юнцом, мои эмоции не покорились власти моего мозга. Во время подготовки будущие оптимизаторы узнают, как важно принимать решение, тщательно просеяв все имеющиеся факты и отбросив любые предрассудки, которые могут оказаться следствием личной эмоциональной реакции. Но столь интенсивным чувствам, обуревающим меня в настоящий момент, пренебречь просто невозможно.