Айзек Азимов - Второй Фонд

Решетка всегда опускалась сверху медленно, видимо, специально, чтобы символизировать падающую сеть со всеми ужасными психологическими эффектами отлова.

Теперь она была на уровне талии, три метра между светящимися линиями в каждом направлении. Папа обнаружил, что в своем квадрате он оказался один, хотя прилегающие были переполнены. Он почувствовал, что бросается в глаза своей изоляцией, но знал, что придвинуться к большей группе будет означать пересечение одной из светящихся линий, сигнал тревоги и взмах нейронного кнута.

Он ждал.

Поверх голов жутко замершей и ждущей толпы он разобрал далекое движение, которое оказалось рядом полицейских, прочесывающих обширную территорию, один освещенный квадрат за другим.

Прошло много времени, прежде чем представитель власти вступил в его квадрат и тщательно записал его координаты в официальный протокол.

— Документы!

Папа протянул их ему, и они были ловко и умело развернуты.

— Вы Прим Палвер, уроженец Трантора, на Калгане месяц, возвращаетесь на Трантор. Отвечайте, да или нет.

— Да, да.

— Какое у вас дело на Калгане?

— Я торговый представитель нашего фермерского кооператива. Я обсуждал условия договора с Департаментом Сельского Хозяйства Калгана.

— А-га. Ваша жена с вами? Где она? Она указана в ваших документах.

— Пожалуйста. Моя жена в… — Он показал.

— Хэнто! — заорал полицейский. Другой присоединился к нему.

Первый холодно сказал:

— Еще одна дама в уборной, о Галактика. Как уборная от них не лопнет? Запиши ее имя. — Он указал на соответствующую запись в документах.

— Кто-нибудь еще с вами?

— Моя племянница.

— Она не указана в ваших бумагах.

— Она приехала отдельно.

— Где она? Не нужно, я знаю. Запиши имя племянницы тоже, Хэнто. Как ее имя? Запиши, Аркадия Палвер. Оставайтесь здесь, Палвер. Мы должны разобраться с женщинами, прежде чем уйдем.

Папа ждал бесконечно. А потом, спустя долгое, долгое время, появилась Мама, направляющаяся к нему, крепко держа за руку Аркадию, а за ними плелись двое полицейских.

Они вошли в Папин квадрат и сказали:

— Эта шумная старуха ваша жена?

— Да, сэр, — задабривающе ответил Папа.

— Тогда лучше скажите ей, что у нее будут неприятности, если она будет так разговаривать с полицией Первого Гражданина. — Полицейский сердито распрямил плечи. — Это ваша племянница?

— Да, сэр.

— Ее документы.

Глядя прямо на мужа, Мама слегка, но тем не менее решительно покачала головой.

Короткая пауза, и Папа произнес со слабой улыбкой:

— Вы знаете, наверное, не получится.

— Что значит «не получится»? — Полицейский резко протянул тяжелую ладонь. — Давайте.

— Дипломатическая неприкосновенность, — сказал Папа мягко.

— Что это значит?

— Я сказал, что я торговый представитель моего фермерского кооператива. Я аккредитован Калганийским правительством как официальный иностранный представитель. И мои бумаги подтверждают это. Я их вам показал, а теперь хочу, чтобы меня больше не беспокоили.

На мгновение полицейский был ошеломлен.

— Я обязан проверить ваши документы. Это приказ.

— Убирайтесь, — неожиданно вмешалась Мама. — Когда мы захотим, мы пошлем за вами, вы… ты, задница.

Полицейский поджал губы.

— Посмотри за ними, Хэнко. Я приведу Лейтенанта.

— Чтоб ты ногу сломал! — крикнула вслед Мама. Кто-то засмеялся, потом резко оборвал смех.

Розыски приближались к концу. Толпа начинала глухо волноваться. Сорок пять минут пролетело с тех пор, как начала опускаться решетка, а это слишком долго даже для самых благих целей. Поэтому Лейтенант Дириж торопливо пробирался в плотный центр толпы.

— Эта девочка? — спросил он устало. Он посмотрел на нее, и она явно подходила под описание. Все из-за какого-то ребенка.

Он сказал:

— Ее документы, пожалуйста.

Папа начал:

— Я уже объяснял…

— Я знаю, что вы объясняли, и прошу прощения, — прервал Лейтенант, — но у меня есть приказ, и я не могу не выполнить его. Если у вас есть желание заявить протест, пожалуйста. Между прочим, в случае необходимости я должен применять силу.

Возникла пауза, и Лейтенант терпеливо ждал.

Затем Папа хрипло сказал:

— Дай мне свои документы, Аркадия.

Аркадия в панике замотала головой, но Папа кивнул ей:

— Не бойся. Дай мне их.

Беспомощно она протянула бумаги ему. Папа повертел их, внимательно просмотрел и передал дальше. Лейтенант, в свою очередь, внимательно их просмотрел. Через долгое мгновение он поднял взгляд и задержал его на Аркадии, а затем закрыл книжечку резким щелчком.

— Все в порядке, — сказал он. — Все в порядке, ребята.

Он ушел, и через две минуты, может, чуть больше, решетку убрали, и голос сверху возвестил о том, что все вернулось к норме. Наконец-то свободная, толпа зашумела.

Аркадия сказала:

— Как… как…

Папа ответил:

— Шш-ш. Не говорите слова. Давайте лучше пойдем на корабль. Он скоро должен быть у стоянки.

Они были на корабле. У них была отдельная каюта и столик в столовой. Уже два световых года отделяли их от Калгана, и Аркадия, наконец, снова решилась завести разговор на эту тему.

Она сказала:

— Но они пришли за мной, господин Палвер, и у них должно было быть мое описание во всех деталях. Почему он позволил мне уйти?

И Папа широко улыбнулся, разрезая ростбиф.

— Ну, Аркадия, дитя мое, это было легко. Когда бы ты имела дело с агентами и покупателями и с конкурирующими кооперативами, ты бы научилась некоторым хитростям. Мне пришлось двадцать лет или больше обучаться им. Понимаешь, детка, когда лейтенант открыл твои документы, он обнаружил там сложенную кредитку в пятьсот калганидов. Просто, правда?

— Я вам отдам… Честно, у меня много денег.

— Ну! — Папино широкое лицо расплылось в смущенной улыбке, и он отмахнулся. — Для землячки…

Аркадия не стала настаивать.

— А если бы он взял деньги и все равно сдал бы меня властям? И обвинил во взяточничестве?

— И упустил бы пять сотен? Я знаю этих людей лучше, девочка.

Но Аркадия знала, что он не знал людей лучше. Не этих людей. Вечером, в постели, она тщательно все обдумала, и поняла, что никакая взятка не остановила бы полицейского лейтенанта в ее задержании, если бы это не было запланировано. Они не хотели поймать ее, хотя, тем не менее, каждое движение было сделано для этого.

Почему? Чтобы убедиться в ее отъезде? И на Трантор? Или бестолковая и отзывчивая пара, с которой она сейчас оказалась, только инструмент в руках Второго Фонда, такой же беспомощный, как и она сама?

Наверняка.

Или нет?

Все это было абсолютно бесполезно. Как она может бороться с ними! Что бы она ни делала, будет выходить только так, как хотят эти ужасные всемогущие люди.