Александр Марков - Отражение Улле

В Первом поясе равновесие сил таково, что мы можем позволить себе быть разумными, - конечно, с большой осторожностью и не забывая про напиток. А во Втором поясе, где голос Врага громче, Имир в живых существах проявляется куда сильнее, ведь он должен уравновесить напор Губителя. А устойчивая грань жизни во Втором поясе проходит ниже: там возможен лишь очень слабый разум, а зрение - непозволительная роскошь. Ну и так далее. Когда дварги пересекают границы поясов, равновесие сил нарушается. Если Верхний дварг спустится во Второй пояс и пробудет там полдня, Губитель одержит верх и никакой напиток забвения уже не поможет. А если Средний дварг приходит к нам наверх, то его быстро превращают в камень те силы, что внизу защищали его от Врага.

Дварг умолк. Глаза его едва заметно светились - признак высшего возбуждения. Дваргам тяжело дается напряжение мысли.

- Послушай, - Эйле старалась говорить спокойно, хотя услышанное сильно взволновало ее, - так думают все дварги или это только твои догадки?

- Все дварги не могут так думать. Подобные знания опасны, и мы не осмеливаемся подолгу держать их в голове. Я постиг все это только что, когда задумался над твоим вопросом... и продолжал постигать, пока говорил. Я надеюсь забыть до ночи то, что понял сейчас. И тебе желаю того же. Но все, что я сказал, - истина, поскольку исчерпывающим образом объясняет положение дел в Темной земле...

- Забавно у тебя получается. Губитель оживляет, Имир убивает. А я-то считала, что все наоборот. Неужели сила, обращающая живое в камень, идет от Имира?

- А от кого же еще? Впрочем, я понимаю твои сомнения. Дело в том, что за пределами долины борьба двух начал не столь остра. Поэтому грань жизни размывается и появляется простор для некоторого разнообразия. Взаимодействие Губителя и Имира там тоньше, сложнее, запутаннее и не проявляется так явно, как здесь. Наш мир прост. Хотя, по-моему, жизнь и тут, и там основана на одних и тех же законах. Просто по ту сторону перевала труднее во всем разобраться. Но ты не совсем правильно меня поняла. Нельзя сказать, что Губитель оживляет, а Имир убивает. На самом деле для жизни необходимы они оба. Жизнь - это стык, точка соприкосновения...

- Вот как? Жизнь сохраняется лишь там, где две смерти не могут пересилить одна другую. - Эйле нахмурилась. - Но у нас-то не так. Мы, люди, появились на земле задолго до прихода Губителя. И жили тогда получше, чем сейчас.

- Вопрос лишь в том, было ли это настоящей жизнью. Возможно, то был лишь намек на жизнь, ее зачаток, лишенный внутренней борьбы и стремления к росту...

- Зато теперь жизнь куда как хороша!

- Да, ты права. За перевалом ныне творятся странные дела. Взять меченых. В них явно нарушено равновесие сил. Но вот что удивительно: они должны были бы преображаться, но этого не происходит. Ногти у них растут вперед... Мне не совсем ясна причина... Впрочем, если подумать... Да, конечно, сейчас я все объясню!

- Не надо! Замолчи! - Эйле вдруг заметила, что дварг трясется мелкой дрожью, а глаза его полыхают огнем. Эйле испугалась: не хватало еще, чтобы он бросился на нее, как Барг на Хресу. Дварг явно перевозбудился. Его мозг давно уже работал с недварговской силой: теория, которую он излагал, была гораздо хитроумнее, чем все, что Эйле слышала раньше от обитателей Первого пояса. - Тебе нужно успокоиться и выпить напитка забвения.

- Это верно, - поспешно произнес дварг. - Так я и сделаю. - Он направился к камню, под которым хранился запас зелья. Но, видимо, был не в состоянии унять поток мыслей и продолжал говорить на ходу: - Знаешь, Эйле, когда на земле наступит полное благоденствие? Это произойдет тогда, когда во всех живых существах установится стойкое равновесие сил! Когда они все станут подобны нам, дваргам, и будут жить каждый в своем поясе! Строго по градиенту...

Дварг исчез в щели под камнем, продолжая бубнить непонятные длинные слова. И откуда он только их знает? Эйле уже не слушала его. Она брела прочь, погруженная в свои мысли. Дварг, конечно, переродится. Почти наверняка. Ничего не поделаешь: в Темной земле опасно быть умным. Но погибнет он не зря...

Эйле тщетно пыталась придать лицу безразличное выражение. На самом деле ее чуть не трясло от волнения и азарта. У нее созрел план.

Дварг стремительно переродился, причем преображение произошло стремительно, почти как у Барга. Из-под валуна донесся визг, грохот и хруст крошащихся камней. Это продолжалось недолго, и вскоре снова наступила тишина. Только вечером люди узнали, что там стряслось. Переродившийся дварг, действуя, очевидно, по приказу самого Улле, уничтожил все запасы напитка забвения. В результате и люди, и дварги получили на ночь лишь по глотку очень слабого, ненастоявшегося напитка. Эйле решила, что ей крупно повезло, и она усмехнулась про себя, заметив, что на этот раз помощь ей пришла от самого Губителя.

Сама она только набрала зелья в рот, а потом, когда дварги окаменели, выплюнула все на землю. Спутникам своим она заранее сказала, чтобы те не слишком налегали на напиток.

- Особенно ты, Элгар. Посмотри, на кого ты стал похож.

Элгара и впрямь было не узнать. Руки у него тряслись, глаза поблекли. Он уже почти ничего не соображал даже по вечерам. Эйле подумала, что теория, изложенная дваргом, каким-то образом сочеталась с тем, что из всех них именно Элгар оказался наиболее подверженным действию зелья. Но размышлять об этом ей не хотелось. Она ждала следующего вечера, надеясь, что к этому времени разум ее спутников прояснится. Она почти не спала в ту ночь. То ли дварги ошибались, думая, что по ночам "голос Врага становится громче", то ли у Эйле был очень хороший "баланс сил", - но голосов она не слышала, и ночь прошла спокойно. Наутро Орми и Аш довольно быстро обрели дар речи, а к полудню пришли в сознание и остальные четверо. Для верности Эйле подождала еще немного, а потом собрала их всех у головы Уллины.

- Я не так уж часто вижу вас в здравом уме, - начала Эйле. - Поэтому не обессудьте, что разговор будет долгим. Починка стены не убежит от вас, Аги и Энки, благо эта дурацкая стена разваливается постоянно. Вы, Аш и Орми, еще успеете собрать наросты, а если у вас, Элгар и Кулу, не хватит времени заквасить лишнюю бадью сока, так это только к лучшему. Слушайте. Прежде всего я хочу знать, считаете ли вы нужным довести до конца наше дело. Я не спрашиваю, хотите ли вы этого. Я и так знаю, чего вы хотите: побольше зелья и научиться каменеть, как дварги. Я спрашиваю, считаете ли вы это нужным?

- Да, конечно, - сказал Элгар, сжимая руками виски. - Разумеется. О чем речь. Знаешь, Эйле, это пойло ужасно на меня действует. Я совершенно теряю рассудок. Вот только сейчас немного опомнился, впервые за много дней. Неужели без зелья я перерожусь? Честно говоря, я что-то не помню, чтобы Светлые перерождались. Это произошло с людьми, а потом переродившиеся люди истребили Светлых... Хотя я теперь и сам не знаю, сколько во мне осталось от Светлого и сколько появилось человеческого...