Андреас Эшбах - Триллион евро

Ураган успокоился так же быстро, как и разразился. Адский вой постепенно стих, гром и молнии отдалились, а ставни перестали громыхать. Люди в доме выпрямились, радуясь, что и на сей раз избежали гибели. Стефан и женщина отважились выйти во двор. Дом не особенно пострадал; лишь верхушка трубы обрушилась, и в некоторых местах отвалилась штукатурка. Но сад был полностью опустошён. Повсюду валялись ветки и вырванные с корнем кусты. Две пинии рухнули, одна — у самого дома.

Стефан поблагодарил свою безымянную спасительницу и бессловесных детей и вернулся к своей лодке. Торнадо пощадили её, хотя вся местность вокруг была истерзана.

Правда, лодка лежала на боку, но повреждений, на первый взгляд, избежала. Пластиковое ведро опрокинулось, и рыба валялась рассыпанной по земле. Стефан отвязал лодку и столкнул её на воду. Он ни в коем случае не хотел ждать, когда наружу выйдут и другие жители острова. Не все были бы так любезны с ним, как эта женщина.

Неторопливо выруливая из бухты, он обыскивал взглядом песчаную косу с немногими уцелевшими хижинами в поисках фигурки старой женщины в яркой вязаной кофте… Но теперь он уже не был так уверен, что видел её на самом деле.

Вернувшись в порт, который выглядел почти так же, как утром, когда он покидал его, Стефан привязал свою лодку на обычном месте рядом с длинной яхтой, которую ураганом отшвырнуло на понтон. Он бы с удовольствием с кем-нибудь поговорил и расспросил о разрушениях, нанесённых Иеру. Обошёл ли торнадо Старый город стороной? С моря ему казалось, будто дальше к востоку от города не осталось камня на камне. Наверное, опять будут оплакивать сотни мёртвых, и появятся тысячи новых эко-беженцев… Похожим образом всё выглядело и на западе. Удалось ли устоять Йеру, взятому таким образом в клещи? А Элодии? Как там она сейчас? Теперь он уже больше не верил, что на острове действительно видел её. Наверняка то был обман зрения. Или он видел кого-то другого, в похожей кофте…

Когда Стефан перегнулся через борт, чтобы поставить пластиковое ведро на шаткий причал, он заметил предмет, который мутные грязные волны швыряли в борт его лодки. Что-то разноцветное… Он взял лодочный багор, зацепил предмет и вытянул его из воды.

То была вязаная кофта из синтетической пряжи с ярко-синими и яблочно-зелёными узорами.

Заглянув в будущее, которое демонстрирует нам беспощадную власть природы, давайте бросим взгляд в другое будущее — в такое, где всё у нас в руках. Лучше ли такое положение вещей? Не обязательно, как показывает нам в своей новелле Элия Барсело. Даже если дело дошло до того, что мы умело держим в руках многие вещи, это таит в себе свой ужас — может быть, даже более страшный, чем тот, что возможен в хаотическом мире…

Элия Барсело считается в Испании «гранд-дамой научной фантастики» и является одной из лучших писательниц страны в этом жанре. То, что она непременно должна присутствовать в этой антологии, было одним из тех немногих непреложных фактов, которые были ясны с самого начала.

Элия Барсело родилась в 1957 году в Аликанте, изучала в Валенсии англистику и в своём родном городе — испанскую филологию. С 1981 года она живёт и работает в Тироле, преподаёт в Инсбрукском университете испанскую литературу, страноведение и писательское мастерство. И говорит на пяти важнейших европейских языках — английском, французском, испанском, немецком и итальянском — так хорошо, что непосвящённому практически не догадаться, какой из них для неё родной.

Элия Барсело начала писать в восьмидесятых годах, сперва научную фантастику и романы, а потом и детективы, романы для юношества и романы «мейнстрима». На сегодня у неё опубликовано 12 книг, и свыше тридцати рассказов вышло в журналах и антологиях, и это в Аргентине, Бельгии, Китае, Германии, Франции, Италии, Мексике, Испании и США. В 1994-м и 1995-м годах она регулярно писала также для испанской ежедневной газеты «El Pais». Из списка её литературных наград назовём лишь следующие: в 1991 году она получила от Испанского общества фэнтези и научной фантастики «Premio Ignotus» за рассказ «La estrella». В 1993 году она завоевала первый приз Политехнического университета Каталонии за роман «El mundo de Yarek». Дважды она была почётным гостем «Испакона», ежегодного совещания по научной фантастике Испании, первый раз в 1992 году в Кадизе, второй раз в 1999 году в Сантьяго-де-Компостела. В 1997 году её роман для юношества «El caso del artista cruel» награждён премией «Edebé».

Продолжается и её международный успех: последний роман «El secreto del orfebre» («Тайна ювелира») вышел в 2004 году в Германии и в Голландии.

Угол зрения нижеследующей истории — тоже интернационален. Речь в ней идёт о старой мечте: с опытом уже преклонных лет начать жизнь сначала — даже если это означает просто купить жизнь другого…

Рассветные сумерки постепенно осветили сине-зелёные тенты и придали пространству вид подводной пещеры. С каждым щелчком минутной стрелки, перескакивающей на следующее деление стенных часов, оба они вздрагивали и озирались в комнате, чтобы затем снова затеряться взглядом в умиротворяющих ландшафтах, украшающих стены.

Оба были в голубых халатах, обычных для европейских больниц, оба темнокожие — он темнее, чем она, — и оба явно находились в почти невыносимом напряжении. Ёрзали, сидя на пластиковых стульях, и при малейшем звуке, нарушающем полную тишину, нервно оглядывались на дверь.

Мужчина — молодой, высокий и мускулистый — со вздохом встал и подошёл к панорамным окнам, выходящим в просторный сад. Она молча проводила его взглядом и тоже стала смотреть на зелёные, усеянные цветами газоны, на пальмы, которые мягко покачивались от морского бриза. Как ей захотелось туда — пробежать босиком по траве, до самого пляжа… чтобы волны касались её ног, пока те не покроются гусиной кожей.

Она спросила себя, доведётся ли ей когда-нибудь снова ощутить солнце на своей коже и воду на волосах после того, как они сделают с ней то, что собираются. Она хотела спросить об этом доктора Мендозу, но ответ знала уже наперёд: да, конечно. Мол, разумеется, есть границы, она это знает, но потеряет она не так много, как ей кажется. Мол, не надо воспринимать это так трагично, в конце концов, есть законы, которые регулируют, сколько можно у неё забрать, а в Европе к законам относятся очень серьёзно.

В Европе ко всему относятся серьёзно, в первую очередь к евро — это царь и бог старого мира. И нового тоже. И всех других миров, какие только можно себе представить.

Он и привёл её сюда. Привёл их обоих, мысленно дополнила она и краем глаза посмотрела на мужчину, который вместе с ней ждал здесь своей участи. Он был очень хорош собой — темнокожий, с чуть ли не европейскими чертами лица, узким прямым носом и высокими скулами. Прямой, как копьё, и такой рослый, что ей пришлось задирать голову, чтобы взглянуть на его волосы, падавшие на плечи сотнями тонких косичек. Она спросила себя, из какой страны он может быть родом, но тут же сама себе ответила, что это неважно. Как и она, из какой-нибудь африканской, одной из тех, что дышат на ладан. Его семья, как и её, перешагнула, должно быть, границу абсолютной нужды, и он, как и она, пришёл к выводу, что может дать им только один шанс выжить, продав то немногое, чем обладал, — единственное, что ещё ценилось на европейском рынке: собственное тело, такое молодое, привлекательное и здоровое, что один из многих европейских миллионеров пожелал его купить. В том случае, если структуры молодого мозга при благоприятном стечении обстоятельств окажутся подходящими к его собственным. Происходило это столь редко, что граничило с чудом, однако время от времени такое случалось, как это случилось и у неё и как, должно быть, случилось у этого молодого человека, раз уж он здесь, в голубом халате и со своим взглядом, потерявшимся в море у горизонта.