Андрей Годар - Под тенью феникса

Дело в том, что наше положение не позволяет пренебрегать какой-либо информацией, будь это инструкция пользования электропечью или трактат по разведению опят в условиях тайги. Мы просто не имеем права упускать тот или иной текст, если имеем возможность сохранить его – рано или поздно он может оказаться полезным.

Проблема состоит в том, что среди научной, и, особенно, научно-популярной литературы, существует большое количество текстов, ценность которых весьма сомнительна. Изложенное в них прямо и нагло противоречит основным научным трудам, и разобраться в том, насколько это резонно, подчас бывает невозможно. Наверное, среди таких книг есть и полезные, умные. Но большинство – просто художественный бред, который писался для развлечения публики. Особенно много таких книг начало появляться в девяностых годах и позже.

Конечно, наши библиотекари-энтузиасты никогда не смогут стать достаточно образованными, чтобы рассортировать по справедливости даже сотую долю процента этих книг. Но прочитать основную критику и восстановить взгляды, преобладавшие в научном мире в 2012 году – это вполне возможно. Невероятно, неописуемо тяжело, но всё-таки возможно. Так, ценой тяжелого ежедневного труда, мало-помалу они восстанавливали наследие научной мысли погибшей цивилизации.

Прошедшие проверку научные и околонаучные тексты каталогизировались и привязывались к нужным тематическим разделам. Остальные тексты оставались рассортированными на:«Категория

Б»– сомнительные и маловероятные данные,«Категория В»– полная чушь, читать настоятельно не рекомендуется. Дополнительная сортировка художественных текстов не проводилась, их брали в базу с сохранением всей структуры исходной библиотеки.

Вся накапливаемая информация хранилась на диске главного библиотечного компьютера с дополнительным резервированием на двух других компьютерах и внешних носителях. Сколько их было, тех внешних носителей, и вовсе неизвестно – подозреваю, что хранились они в нескольких комплектах в разных, удалённых друг от друга местах. Отношение к вопросу было предельно серьёзным. Эти меры безопасности касались не только литературы: видеоматериалы и музыка также тщательно хранились в нескольких резервах, хотя и не так параноидально.

Всё необходимое бойцы скачивали с библиотечного терминала – сначала приходя к бараку и неизбежно устраивая столпотворение, а затем цивильно пользуясь Wi-Fi. Электроэнергию для своей техники они производили как могли: ручными динамками, простенькими ветряками, а однажды построили работающий на дровах парогенератор. Генератор, сделанный из того, что под рукой, проработал удивительно долго для механизма такой конструкции. Построившего его умельца отыскали и зачислили в инженеры, загрузив изучением обязательной программы. А

газогенераторы у нас потом в хозяйстве ой как прижились, правда, фабричного производства, специально за ними ездили.

Надо сказать, до налаживания серьёзной системы образования и аттестации, таланты у нас выявлялись прямо в быту, подчас в ситуациях самого что ни на есть анекдотичного характера. Так, например, ребята, построившие газогенератор, наладили у себя в бараке музыку: выперли на крышу колонки помощнее и крутили через них что нравится. И если между собой во вкусах они сошлись, то соседям эта музыка нравилась далеко не всем. Однако, правила это не нарушало, жалоб в штаб не поступало – и то ладно.

Но был в соседнем бараке один хлопец, совсем ещё молодой, шестнадцати лет, которого этот концерт ну никак не устраивал. Выбрав ночку поспокойнее, он забрался на крышу, и обрезал колонкам шнуры. Причём что интересно – не просто обрезал, а вырезал длинный кусок на несколько метров, насколько это позволяло его положение, смотал провода и закопал подальше от лагеря. Чисто интуитивно сработал как заправский диверсант: обрежь он провода просто так, даже под самые помидоры, скрутить можно было бы за минуту. А так – всё, нет больше музыки, дефицитных проводов на складе меломаны так и не допросились.

История получилась неожиданно громкая, с такими сыскными мероприятиями и выяснением отношений, что дошла до штаба. Мы этого саботажника быстро выловили старым проверенным способом, построив всех обитателей соседствующего с музыкальными террористами барака и пригрозив одним групповым залетом всем сразу, если до вечера не выдадут проказника. Ещё не стемнело, когда в штаб пришёл невысокий веснушчатый боец, представившийся как Валдис, и сознался в том, что выведение из строя музыкальной системы – дело его рук, которое он осуществил, разумеется, безо всякой помощи со стороны кого-либо из сослуживцев. В парне усмотрели талант, посадили за учебники. Спустя несколько лет он станет ведущим инструктором по линии разведчиков-диверсантов.

Строительство полноценного города было нашей глобальной целью на ближайшие годы. Эта цель постоянно уточнялась и обрастала деталями, разбиваясь на частные задачи, но при этом она превращалась в некую глобальную идею, которая плотно сидела в наших головах 24 часа в сутки семь дней в неделю. Штабные совещания, целиком посвящённые постройке города, проходили каждую неделю по субботам, а иногда и чаще, если поступала свежая информация, которая могла повлиять на планы, разработанные ранее.

Каждый раз, собираясь, мы должны были озвучить свои идеи касательно вопросов, поднятых на прошлом совещании, затем раскритиковать чужие предложения, и в итоге договориться, приняв решение, которое устраивало бы всех в равной мере. Если хотя бы один человек из девяти присутствовавших был против, совещание продолжалось. Мнение каждого из присутствующих было абсолютно равновесно с остальными. Томми единолично мог склонить обсуждение в нужную ему сторону – как апеллируя к положению, так и просто воздействуя личным обаянием и авторитетом – однако, практически никогда этого не делал, позволяя здравой идее самой произрасти и укрепиться в умах присутствующих атаманов. А состав у нас подобрался, надо заметить, разношерстный:

Из всей компании первым делом бросался в глаза Велес – огромный мужик лет тридцати, ростом с

Томми, но не в пример крепче телосложением и шире в плечах, атаман из Форштадта. Насколько я знаю, он стал первым сторонником нашего убератамана, и этот прирост в боевой мощи положил начало объединению отрядов региона. В своё время он плотно, до фанатизма, увлекался древнерусским язычеством, но потом несколько ослабил свой духовный пыл, сохранив от прошлого кличку и пачку симпатичных амулетов. Очень любил поспорить, громыхая своим низким голосом, но имел полезную привычку отступать перед спокойной и ясной аргументацией оппонента. Ещё, как мне показалось, Велес испытывал уважение к научным словам, чем многие из штабных атаманов часто пользовались.