Андрей Годар - Под тенью феникса

Спрашивать о том, чем женаши собратья провинились перед небесными прокураторами, было бесполезно. В ответ Шепард пускался в долгие рассуждения о падении нравов, о неправильном отношении к жизни и к миру вокруг, охищнической растрате ресурсов планеты. Говорил от души, но слишком уж неуверенно, выдернутые откуда-то изящные мысли соединялись в общую речь его собственными неказистыми умозаключениями аналогичного содержания. Вместе это создавало ощущение человека, попавшего в полную зависимость от сторонних убеждений. Обычно так выглядят люди, которые чересчур доверяют некоему авторитету, ловят каждое его слово и с радостью меняют свои собственные мысли на только что услышанные. Чтобы человек сам себя так загнал – это я видел впервые.

Вот уже полтора месяца как по всем отчетам вырисовывалась следующая картина: «интерфейс полностью изучен, система интерпретации координат почти завершена, осталось лишь доделать самую малость». Лаборанты в один голос твердили, что запускать точку можно хоть прямо сейчас, не хватает только некоторых простейших расчетов, которые Шепард сделал еще давным-давно.

Мы сначала на такое положение вещей не реагировали, давая исследователю время подтянуть все упущения. Однако в итоге мое терпение лопнуло и, с одобрения Штаба, я назначил предварительные испытания на ближайшую субботу. На врученный приказ Шепард смотрел как на фотографию мамы, которую отвинтили с надгробия и похабно разрисовали. Я было настроился выслушивать забавные отговорки, но он только кивнул и тихо ответил «Так точно».

В ночь с четверга на пятницу он вошел в «мавзолей» -укрепленное здание, внутри которого располагался бокс со стенами метровой толщины, хранящий в себе прыжковую точку. При себе он имел объемный рюкзак «с обородуованием», как было пояснено караульному. Поверхностный досмотр выявил кучу осциллографов, мультиметров и прочих изерительных приборов, некоторые из которых были в нескольких экземплярах. Тщательным досмотром пренебрегли – как я узнал позже, Шепард завел себе мерзкую привычку поднимать шум и скандалить каждый раз, какего вещи раскручивались чуть не до винтиков, чем и отбил у караульных желание выполнять свой долг в полной мере.

Пока он находился внутри, караульный наблюдал за действиями исследователя через бойницу. Он смотрел, как приборы закреплялись в разных местах Точки, соединялись между собой, подключались к одному маленькому приборчику, и внезапно понял, что увиденное совершенно не напоминает обычные ритуалы с измерительной аппаратурой. Зато очень похоже на минирование объекта для разового подрыва с гарантированным разрушением.

Караульный окликнул Шепарда, приказав ему остановиться, в ответ на что ученый начал пререкаться и запускать Точку, утверждая, что ему нужно произвести последние замеры перед демонстрацией. Тогда караульный взял его на прицел и приказал прекратить работу, убрав руки от аппаратуры. Шепард медленно повиновался, пока рамки точки расходились, растягивая вширь

Врата. А затем сделал шаг и исчез навсегда.

Проверка выявила в корпусах от измерительных приборов более двадцати килограмм тротила.

Восьмой этаж. Девятый. Десятый. Вот и вершина Башни Феникса. Двадцать лестничных пролетов и никакой отдышки – я так часто поднимаюсь на крышу, что эта нагрузкауже давно стала незаметной. Вид, который открывается отсюда, стоит восхождения. А та радость, которую он доставляет сердцу и вовсе бесценна, но это часть платы за все наши труды на протяжении последних двух с небольшим десятилетий. Дышать вольным ветром, наблюдать как с каждым месяцем город растет, крепнет и хорошеет, ощущать как прямо на глазах увеличиваются наши силы… Не знаю, что может сравниться с этим удовольствием.

На крыше всегда людно. Кто-то назначает здесь встречи, кто-то приходит в свободное время посидеть с книжкой или, как я, безо всякого повода приходит просто насладиться зрелищем. На севере и на востоке из-за городской стены торчат желтые стрелы кранов, они то и дело шевелятся, перемещаются, выдвигаются и втягиваются, выполняя свою работу. Пространства внутри нашей девятикилометровой стены уже не хватает и вскоре ее придется переносить и удлинять – благо, сделать это не так уж и трудно.

На другом берегу реки уже заканчивали расчистку новой строительной площадки и начинали свозить тяжелую технику. Совсем скоро там у нас появится своя небольшая промзона, а потом и она наверняка увеличится до размеров огромного комплекса, накачивающего стальные мышцы восстающего из праха Человечества. Это сравнение вовсе не было таким уж глупым.

Протянувшиеся во все стороны провода восстановленной телефонной связи, соединявшие нас с каждым поселком, были нервами одного большого организма. Раскинувшиеся уже на пределе видимости возделанные поля это наша крепкая плоть. Стоящие ровными рядами солдатские бараки и офицерские корпуса – наши крепкиеруки. Административный квартал с научноисследовательским центром и великолепной Башней Феникса стал мозговым центром. Так день ото дня взрослел и мужал наш прекрасный Солис.

Долгое время Город в названии не нуждался, путать его было не с чем. Имена собственные носили наши многочисленные кормушки, разбросанные по всему Уралу. А вот слово Город всегда произносилось эдак со значением: сразу становилось понятно, что он не чета всем другим поселениям, живым и мертвым. Но чем больше наше общество, начинавшееся с объединения нескольких отрядов численностью в сотню человек, развивалось, тем сильнее нам не хватало всего полагающегося полноценному государству: названия и герба.

Когда на одном из заседаний – юбилейном, посвященном подписанию указа об учреждении клановой системы -поднялся вопрос о том, чтобы дать Городу название, выяснилось, что едва ли не каждый из генералов уже много раз думал об этом и даже имеет свои готовые варианты. Все предложения тут же были составлены в единый список, поверхностно обсуждены и выведены на голосование. И так случилось небольшое историческое событие – столь затяжного, изобилующего спорами и выкриками обсуждения у нас не было ранее никогда.

Основной список был достаточно быстро пройден, и ни одно из предложенных названий не было признано подходящим. Зато мы определились с основными требованиями.

Во первых, имя города не должно было совпадать ни с одним названием населенного пункта прошлых времен, так как оно должно было подчеркнуть начало и расцвет новой жизни нового мира по новым правилам.

Во вторых, оно обязательно должно подчеркивать «перерождение и неотвратимое восхождение человечества», как заявил ударившийся в прозу Влодек. От его пафосной формулировки все покривились, но против самой мысли никто возражать не стал.