Феликс Пальма - Карта времени

Эндрю чувствовал себя лодкой, подхваченной течением. Мысль о том, что человек может шагнуть сквозь время, преодолеть рамки своей эпохи, вторгнуться в святилище грядущего, проникнуть далеко за грань собственной смерти и увидеть собственных потомков, казалась ему далеким и странным сном. Впервые за многие годы в молодом человеке проснулся слабый интерес к тому, что происходило за пределами его души. Впрочем, Харрингтон поспешил затоптать робкие искорки, пока из них не успело разгореться пламя. Он пережил и перечувствовал все, что может выпасть человеку, и теперь пребывал в вечном трауре, душа его опустела и высохла. Без Мэри в мире не осталось ни одной причины, способной заставить его жить дальше.

— Все это очень интересно, Чарльз, — утомленно вздохнул Эндрю, всем своим видом показывая, что дерзкое вмешательство человека в естественный ход вещей оставило его совершенно равнодушным, — но при чем тут Мэри?

— Постой, кузен, ты что, еще не понял? — воскликнул потрясенный Чарльз. — Этот Мюррей путешествует в будущее. Я уверен, что, если ему как следует заплатить, он согласится устроить для тебя частную экспедицию в прошлое. И тогда тебе будет в кого разрядить пистолет.

Эндрю застыл на месте, разинув рот.

— В Потрошителя? — спросил он едва слышно.

— Вот именно, — ответил Чарльз. — Если ты попадешь в прошлое, то сможешь сам спасти Мэри.

Эндрю ухватился за спинку стула, чтобы не упасть. Неужели такое возможно? — спрашивал он себя, не в силах преодолеть оцепенение. Попасть в прошлое, в 7 ноября 1888 года, и спасти Мэри? Самым невероятным казалось даже не путешествие во времени, не то, что он сможет увидеть и обнять ту, чье тело давно превратилось в прах. Удивительнее всего был сам шанс спасения, шанс исправить ошибку, взять на себя ответственность и все изменить. Сколько раз он просил об этом Господа! Но выходит, у его молитв был неправильный адресат. Помощь пришла от науки.

— Мы ничего не потеряем, если попробуем, — заключил Уинслоу. — Ну что ты скажешь?

Эндрю долго глядел в пол, стараясь справиться с нахлынувшими чувствами. Вот чего он ждал восемь лет, в глубине души понимая, что это невозможно. Наконец Харрингтон, бледный и решительный, поднял глаза на брата.

— Я согласен, — сказал он глухо.

— Молодец, Эндрю! — Чарльз хлопнул кузена по плечу. — Молодец!

Эндрю неуверенно улыбнулся и вновь принялся рассматривать свои ботинки, размышляя, каково это будет вернуться в прошлое, к давно пережитому, к собственным воспоминаниям.

— Ну что ж, — произнес Чарльз, бросив взгляд на часы. — Первым делом надо где-нибудь поужинать. Путешествовать во времени на голодный желудок не рекомендуется.

Карета Чарльза поджидала у входа в Миллерс-корт. Эта ночь почти ничем не отличалась от других ночей. Братья поужинали в «Кафе Рояль» — Чарльз обожал тамошнее мясное суфле, — посетили заведение мадам Норрель — Чарльз имел обыкновение знакомиться с новыми поступлениями, пока их не успели попробовать слишком много клиентов, — и наконец расположились в таверне «Коларидж» — Чарльз считал их коллекцию шипучих вин лучшей в городе, — где и встретили рассвет. Прежде чем спиртное затуманило обоим мозги, Уинслоу успел рассказать, что ездил в 2000 год на огромном трамвае под названием «Хронотилус», приводимом в движение при помощи гигантской паровой машины, но Эндрю был решительно не способен сосредоточиться на будущем: все его мысли были о путешествии в прямо противоположном направлении, то есть в дни давно минувшие. Кузен пообещал, что там он сможет лицом к лицу встретиться с Потрошителем и защитить Мэри. Восемь лет в душе его копилась неизбывная, как он привык считать, ненависть к отвратительному чудовищу, и теперь ей суждено было выплеснуться наружу. Одно дело присутствовать при казни негодяя и совсем другое — встретиться с ним в поединке, прибыв из будущего с экспедицией Мюррея. Сжимая в кармане рукоятку пистолета, Харрингтон думал о человеке, которого встретил на Хэнбери-стрит. Прежде ему не приходилось ни в кого стрелять, но несколько часов тренировки на бутылках, голубях и кроликах должны были дать результаты. Все пройдет как надо, если он сумеет сохранить хладнокровие. Он разрядит пистолет не торопясь, с холодным сердцем и ясной головой и во второй раз увидит, как умирает Потрошитель. Тогда справедливость действительно восторжествует и смерть монстра воскресит Мэри Келли.

Несмотря на ранний час, в Сохо бурлила жизнь. Эндрю и Чарльз с трудом протискивались сквозь толпу мужчин в котелках и женщин в маленьких шляпках, украшенных перьями, а кое у кого и настоящими чучелами птичек. Держась под руки, парочки спешили по тротуару, входили и выходили из магазинов, искали случая перейти улицу, лавируя в сплошном потоке роскошных экипажей, изящных кабриолетов, двухэтажных трамваев и повозок, груженных бочками, корзинами с фруктами и неприятного вида брезентовыми тюками, которые вполне могли оказаться похищенными с кладбищ мертвецами. Неудачливые художники, актеры и циркачи в запыленной, поношенной одежде демонстрировали на перекрестках свои сомнительные таланты, надеясь разжалобить какого-нибудь ценителя искусства. Чарльз с самого завтрака болтал без умолку, но его слова тонули в уличном шуме, в котором стук колес смешивался с голосами уличных торговцев и невезучих кандидатов в артисты. Эндрю шагал за братом словно в тумане, ничего не видя перед собой и ничего не чувствуя, кроме сладкого аромата, который источали корзины цветочниц.

Контора Мюррея занимала небольшое здание в начале Грик-стрит. В прежние времена в нем располагался театр, однако новый владелец успел привнести в неоклассический фасад современные мотивы. К элегантным дверям из дорогого дерева вела настоящая колоннада, фронтон украшало изображение Хроноса, вращавшего зодиакальное колесо. Бог времени выглядел мрачным стариком с длиннющей бородой, водопадом сбегавшей до самого пояса. Картину окружала рама из песочных часов, тот же мотив повторялся в резных оконных карнизах на втором этаже. Помпезная доска розового мрамора возвещала о том, что это живописное место принадлежит фирме «Путешествия во времени Мюррея».

Чарльз и Эндрю сразу обратили внимание, что прохожие стараются не задерживаться у причудливого фасада. А приблизившись, поняли отчего. Над подъездом витала столь нестерпимая вонь, что съеденный кузенами завтрак тут же запросился на волю. Двое рабочих, замотав носы платками, с мылом отмывали стену. С их щеток на тротуар стекала отвратительная черная пена.

— Прощения просим за беспокойство, — извинился один из рабочих, ослабив маску. — Какой-то негодник вымазал фасад коровьим навозом, но мы сейчас все исправим.