Эдуард Кондратов - Десант из прошлого

Андреев судорожно вцепился в плечо О’Нейла. Тот не отрываясь смотрел на неожиданного противника.

— Танки! Спасайся! — раздался истошный крик.

Кто-то вскочил и, согнувшись, кинулся назад. Машина слегка качнулась в его сторону, из башенки выскочил тоненький, с иголочку, луч. Человек уткнулся в землю, одежда на нем вспыхнула.

— Лежать! — закричал офицер, приподнимаясь. — Дайте им подойти…

Башенка стремительно повернулась к нему, снова блеснуло — голова офицера безжизненно упала.

По машинам ударили из автоматов. А они шли все так же размеренно, то и дело выбрасывая смертоносные нити.

— Diablerie! — хрипло закричал О’Нейл, в бессильной ярости сжав кулаки. — Что же это творится?!

Андреев с отчаянием смотрел на происходящее. Люди срывались с земли и, крича, бежали от беспощадных чудовищ. Дрогнули даже моряки. Стреляя из автоматов, они начали торопливо отползать. И тут Андреев увидел Феличина: Константин ползком подбирался к одной из машин. Александр Михайлович не выдержал, заорал:

— Костя! Вернись! Сумасшедший!

Феличин продолжал ползти, медленно огибая машину сбоку. Замер, уткнувшись лицом в землю, пропустил мимо себя. Затем стремительно вскочил и сзади ринулся на нее. Но еще стремительнее повернулась башенка. Словно ударившись о невидимое препятствие, Костя Феличин тяжело рухнул на камни.

Андреев до крови закусил губу. О’Нейл разразился длиннейшим ругательством.

И вдруг что-то случилось. Машины заметались. Кинулись в сторону, потом назад, вперед. Две из них столкнулись и опрокинулись, другие бессмысленно закрутились на месте. Потом разом стали как вкопанные.

О’Нейл поднял над головой автомат, выпрямился:

— Вперед, парни!

Людская лавина хлынула к лесу.

До ракетодрома оставалось меньше километра.

Проводники не подвели: продравшись сквозь глухие, заболоченные заросли, остаток отряда Щербатова благополучно ушел от преследования и вышел на крутой склон, под которым начинался ракетодром. Цель была достигнута: сейчас отряд ринется вниз и, жертвуя собой, попытается обезвредить или хотя бы взорвать ракеты.

Вцепившись руками в сухую траву, Ульман как загипнотизированный смотрел вниз. Там, на дне плоской лощины торчали огромные черные ракеты. Они стояли открыто, отливая в первых лучах солнца вороненым металлом, их острые, как копья, носы были уставлены в небо.

— Что же там происходит? — Щербатов задумчиво потер подбородок.

— Готовы к старту, — выдавил из себя Ульман.

— Я не о том. — Капитан указал стволом автомата вправо. — Взгляните туда…

Ульман перевел взгляд. В самом деле, творилось что-то непонятное. Не менее сотни солдат в беспорядке суетились вокруг длинной, уходящей в землю галереи. Но вот офицер взмахнул пистолетом — и солдаты нестройной толпой заторопились вслед за ним к темному проему туннеля — очевидно, выходу с ракетодрома. Лощина опустела.

Ульман прислушался: ему показалось, что с той стороны, куда побежали солдаты, доносятся звуки выстрелов. Раздумывать было некогда: прозвучала громкая команда капитана Щербатова:

— Вниз! К ракетам!

Скатываясь по сыпучему склону, Курт зацепился за камень и слегка подвернул ногу. Морщась от боли, он растер щиколотку и с усилием побежал вслед за остальными к траншее, которая вела к ракетам. На бегу он случайно повернул голову и вздрогнул: по опустевшему ракетодрому шел человек. Что-то знакомое проглядывало в его сухопарой фигуре, чуть откинутой назад голове…

Курт замер. У него захватило дыхание: это был Гейнц!

Ульман лихорадочно огляделся. Нельзя дать ему уйти! Курт бросился за ним, но Гейнц уже исчез между ракетами. Ульман пробежал метров сто и в полной растерянности остановился. Вот здесь, рядом с этой ракетой он только что видел Гейнца.

«Опять какая-то ерунда, — со злостью подумал Ульман. — Куда он мог деться?»

— Неожиданная встреча! — раздался за спиной насмешливый голос.

Курт резко повернулся и невольно отпрянул: в лицо ему смотрел пистолет. Гейнц, прищурившись, разглядывал Ульмана.

«Вот и все, — мелькнуло в голове. — Конец».

С огромным, почти физическим усилием Курт оторвал взгляд от оружия и посмотрел в глаза врагу. Только теперь он заметил, как странно выглядит Гейнц. Черное, в ссадинах лицо, костюм в нескольких местах обгорел и разорван.

Рот Гейнца кривила нервная усмешка.

— Вы ищете меня, Ульман? Прошу!

Гейнц отступил на несколько шагов, вынул из кармана блестящий ключ, нагнулся к маленькому металлическому столбику, выступавшему из земли. Тотчас у самых ног Ульмана откинулся широкий квадратный люк с уходящими вниз ступеньками.

— Прошу! — повторил Гейнц, недвусмысленно указав пистолетом на люк.

Выбора у Курта не было.

Спускаясь по лестнице, Ульман подумал, что сейчас ему надо бы броситься на Гейнца, пока тот один, а не идти покорно в подземный склеп. Но спиною, затылком, всем телом он чувствовал: Гейнц настороженно следит за каждым его движением и выстрелит раньше, чем он успеет обернуться.

— Сюда!

Перед ними была металлическая дверь. Курт вошел. Залитая холодным неоновым светом комната была заставлена аппаратурой.

— Садитесь, Ульман!

Гейнц тяжело опустился на стул, стоявший перед огромным, во всю стену пультом.

— Знаете, Ульман, я даже рад встрече с вами. Честное слово! Во всяком случае, это значительно лучше, чем провести в одиночестве последние минуты жизни. Или с кем-нибудь из моих… На этом вонючем острове нет людей.

— Вы неважного мнения о людях, Гейнц! Зря. Сегодня вы на своей шкуре испытали, на что они способны.

Гейнц устало отмахнулся.

— А-а!.. Вы думаете, вам что-нибудь поможет? Что выиграли вы? Мою жизнь! Только-то! А я ведь не очень сожалею об этом. Свои мосты я сжег. А машина пущена…

Он не закончил: над пультом внезапно вспыхнула яркая надпись «Внимание!». И сразу загорелись десятки лампочек, табличек, щелкнул и застучал большой метроном. Один за другим перед Гейнцем засветились пять ярко-красных экранов: «сектор первый — готовность», «сектор второй — готовность»…

Гейнц преобразился. Щека его дернулась, сухие губы сжались в ниточку. Он с торжеством протянул руку:

— Вот оно, Ульман! Мой реванш… Сейчас я пускаю ракеты. Ядерный удар по планете все-таки состоится. Слышите, состоится!..

Курт вскочил.

— Сидеть! — Гейнц вскинул пистолет. Курт сел, вытер ладонью мгновенно вспотевший лоб.

Гейнц нажал белую клавишу, и на стене, прямо над пультом, разъехались створки, открыв огромную карту мира. Нажал еще клавишу, и заиграла, переливаясь, крохотная точка в Тихом океане. Из нее, как ртутные столбики, поползли жирные стрелы. Их острия впились в названия городов.