Джордж Мартин - Тупиковый вариант

Кэти усмехнулась.

– Наслышана.

– Ага. – Банниш снова развернулся всем корпусом, чтобы уставиться в лицо Эксу. – Итак, все мы знаем, следовательно, это одна из твоих шуточек, а посему я не намерен отвечать. Помнится, ты так же вот звонил мне по телефону в три утра и спрашивал, который час, а когда я отвечал, интересовался, за каким дьяволом я названиваю тебе в такую рань.

Экс нахмурился и опустил руку.

– Ладно, – прервал Банниш неловкую паузу, – что толку стоять вокруг этой дурацкой доски. В ногах правды нет. Давайте-ка сядем к камину и потолкуем. – Он сделал общий приглашающий жест. – Прошу.

Когда гости уселись, в комнате вновь повисло молчание. Питер медленно отхлебнул пива. Он испытывал не просто неловкость – в воздухе осязаемо сгущалось напряжение самого злокачественного свойства.

– Ты отлично устроился, Брюс, – заметил он, надеясь разрядить атмосферу. Банниш благосклонно осмотрелся.

– Да уж. Я, знаете ли, сказочно преуспел. Просто сказочно. Вы не поверите, если я скажу, сколько у меня денег. Ума не приложу, куда их девать. – Хозяин одарил гостей широкой, жизнерадостной улыбкой. – Но что же это я? Опять расхвастался, когда следовало бы расспросить о ваших достижениях, друзья! – Он обратился к Питеру: – Поделись своими успехами, Нортон. Как-никак ты – наш капитан, тебе и начинать.

Питер опустил глаза.

– У меня все в порядке. Держу книжный магазин.

– О, книжный магазин! Это прекрасно! Помнится, ты всегда тяготел к книжному делу. Правда, мне казалось, ты собирался писать книги, а не продавать. Грандиозные были замыслы… Почему ты отказался от литературной карьеры? Разочаровался в беллетристике?

У Питера пересохло во рту.

– М-м… Разные обстоятельства. Не хватало времени на писанину.

Отговорка прозвучала столь неубедительно, что ему вдруг отчаянно захотелось оказаться где-нибудь в другом месте.

– Не хватало времени, – повторил Брюс Банниш, – понятно. А жаль. Ты подавал надежды.

– Он и сейчас их подает, – неожиданно вступила в беседу Кэти. – Его послушать – все еще впереди. С тех пор, как мы познакомились, он только и делает, что обнадеживает да обещает. Поэтому и писать некогда.

Банниш добродушно рассмеялся.

– У твоей супруги острый язычок – почти такой же, как у Экса в его студенческую бытность. Такая жена – сплошное удовольствие; насколько я помню, ты всегда любил добрую шутку. – Он переключился на Стюарта: – А ты, Экс, до сих пор такой же остряк?

Экс поморщился.

– Теперь я циник.

– Тоже неплохо, – одобрил Банниш и опять повернулся к Кэти. – Не знаю, все ли истории о старине Эксе вам рассказал муж, но некоторые из его проделок были верхом остроумия. Он ведь весельчак, наш Э.К.Стюарт. Однажды, когда наша команда победила в городском чемпионате, он подучил свою подружку позвонить Питеру и проинтервьюировать его, представившись репортершей Ассошиэйтед Пресс. Интервью длилось больше часа, прежде чем до Питера дошло.

Кэти засмеялась.

– Да, временами он туговато соображает.

– О, это еще цветочки. Чаще Экс любил подшучивать надо мной. Я, к вашему сведению, чурался общества и девушек боялся как огня. А за Эксом они табунами ходили, и все – одна шикарнее другой. Вот он, добрая душа, и сжалился надо мной – предложил поделиться, устроив мне свидание с прекрасной незнакомкой, что называется, вслепую. Я обрадовался и в назначенный час, сгорая от нетерпения, был на условленном месте. И она пришла. В темных очках, с тросточкой, которой, сами понимаете, постукивала перед собой по асфальту. Вслепую так вслепую.

Стив Дельмарио затрясся, прыснул и едва не захлебнулся коктейлем.

– Простите… Ох!.. Простите, – прохрипел он, откашливаясь.

Банниш небрежно махнул рукой.

– Гогочи, не стесняйся. Со стороны это и вправду выглядело смешно. На самом-то деле девушка видела не хуже меня. Она занималась в актерской студии и репетировала какую-то пьесу. Но чтобы выяснить это, я потратил целый вечер и выглядел дурак дураком. Впрочем, это только один из розыгрышей, на которые Экс был неистощим.

– Это было давно, – с досадой произнес Стюарт. – Мы были молоды, глупы. Все в прошлом, Брюс.

– Брюс?! – Банниш изобразил удивление. – Это что-то новенькое, Стюарт. Ты и впрямь изменился. Раньше ты звал меня по-другому – ведь это с твоей легкой руки ко мне прилипло имечко Брюсик. Боже, как я его ненавидел! Меня от него тошнило. Сколько раз я просил не называть меня Брюсиком, ты помнишь? Годика через три при встрече ты подошел ко мне и сказал, что, поразмыслив на досуге, вынужден согласиться: имя Брюсик не очень подходит шахматисту первой категории, совершеннолетнему и к тому же офицеру запаса. Меня так растрогали твои слова, что я запомнил всю речь целиком, хотя от неожиданности не сразу нашелся с ответом и сказал только: «Ладно, давно пора», – а ты ухмыльнулся и добавил: да, мол, с Брюсиком покончено навсегда. С этого момента, заявил ты, вы будете звать меня Банни note 1.

Кэти рассмеялась, Дельмарио поперхнулся и прыснул фонтаном коктейля, Питер же почувствовал только холод в груди. Хотя Банниш произнес свой монолог задумчиво улыбаясь, тон его оставался более чем желчным. Экс тоже не выказал признаков веселья. Пытаясь придумать какую-нибудь другую тему, Питер глотнул пива и услышал свой поспешный вопрос:

– А кто из вас не бросил игру?

Все посмотрели на него.

– Ик…игру? – переспросил Дельмарио, мигнул осоловевшими глазами и огорченно воззрился на свой пустой бокал.

– Не стесняйся, наливай, – дружески посоветовал хозяин, – ты ведь уже сориентировался, где тут что. – И, когда Дельмарио нетвердой походкой двинулся к бару, улыбнулся Питеру. – Ты, конечно, имеешь в виду шахматы.

– Вот именно, – подтвердил Питер, оглядываясь на Экса. – Неужели мы забыли, что это такое? Неужели все бросили это удивительное развлечение с белыми и черными фигурками и двухциферблатными часами?

Экс пожал плечами.

– Я был слишком занят. Рейтинговые партии не играют с окончания колледжа.

Вернулся Стив. В его полном бокале тихонько звякали кубики льда.

– А я играл, – заявил он и, плюхнувшись в кресло, уставился в холодный камин. – Всего пять лет как перестал… Плохие были времена… Я сменил несколько мест работы, жена от меня ушла… Банни обставил меня по всем статьям. Ч-черт. С какой бы идеей я ни сунулся, выяснялось, что он уже получил на нее патент. А я-то ничего другого не умел… Тогда и начал закладывать. – Он ухмыльнулся и отхлебнул коктейль. – Ага, за воротник, разумеется. Как раз тогда. Ну и шахматы бросил. Все полетело кувырком. За доской ничего не соображал, проигрывал всем подряд, даже последним придуркам. Рейтинг свалился до второй категории; разве ж это можно стерпеть? – Он выпил еще и посмотрел на Питера. – Чтоб нормально играть, надо это… ну ты понимаешь… Дьявол, никак слова не подберу… Высокомерие, что ли, самоуверенность и тому подобное. В общем, иметь нечто, скрытое в твоем «я» – стержень, вот. А у меня этот самый стержень, или как его там, пропал. Был да сплыл. Мне все не везло да не везло… Глядь, а стержня-то и нет. Ну и шахматы тоже… сплыли. Так я их и бросил.