Всеволод Мартыненко - Бойцовый кот

-50лонне свое лицо. Двойник встретился с ним взглядом, но тут его заслонил огромный рюкзак солдата, и больше Корнелий не смог найти его в толпе.

Удалов пошел опять к центру. Прежде, чем найти профессора Минца, надо было понять, что происходит в Великом Гусляре. Выйдя к плошади, Корнелий увидел, что веревка, через которую он перелез ночью, окружает площадь по наскоро вбитым колышкам, деля город на четыре сектора. Перед каждым из них болталась табличка с надписью. На ближайшей к Удалову табличке значилось: "Свободное Самоуправление Великого Гусляра", а на одной из дальних табличек просвечивали буквы "ООН". Перелезать через веревку Корнелий не решился, тем более, что вдоль каждого сектора бродили вооруженные патрули - аккуратненькие солдаты в нарядных голубых касках с автоматическими винтовками, уже намозолившие Корнелию глаза чернорубашечники с милицейскими пистолетами на разномастных портупеях, солдаты в телогрейках и пилотках с автоматами, так знакомыми Корнелию по его далекой службе в армии Удалова недавно повысили в звании с лейтенанта до старшего лейтенанта запаса, и какие-то штатские личности с охотничьими ружьями. У одного из колышков валялась абсолютно пьяная вчерашняя рыжая школьница. Правда, теперь ее с трудом можно было назвать рыжей - кто-то, пользуясь ее состоянием, обрил девчонку наголо, и только одна рыжая прядь с блестками шевелилась под утренним ветерком.

Перейдя через новую границу чуть подальше, Корнелий решил проведать сержанта Пилипенко, но подойдя к отделению на несколько десятков метров, почуял неладное.

Ближе была видна вся картина разрушения.Угол отделения разворотил подбитый новенький танк

-51Т-72, на куполообразной башне которого было выведено белыми буквами: "ЗА РОДИНУ, ЗА СТАЛИНА". Поверх этой надписи варом или смолой было написано: "долой тоталитаристов". Крыша отделения выгорела, из полузаложенных кирпичом окон кверху тянулись языки копоти. К стене был прислонен лист фанеры с надписью: "Здесь будет сооружен памятник жителям Великого Гусляра, боровшимся с тоталитаризмом, черносотенным национализмом и интервенцией".

Удалов побрел к горисполкому. Над церковью Параскевы Пятницы развевался черно-колокольный флаг, на древних камнях белели обрывки каких-то листовок. Корнелий прочитал заглавие одной из них: "Знамя Гуслярского Сопротивления" и вспомнил о главном редакторе Малюжкине. Найти бы сейчас его или Мишу Стендаля. Картина этого мира уже складывалась в голове Удалова, и для выполнения своей цели надо было выйти на профессора Минца, или хотя бы на тех, кому он ставит антигравитаторы на грузовики.

Грохнул выстрел, и в каменную кладку над головой Удалова врезался заряд крупной картечи. Ломкий мальчишеский голос прокричал: "Руки вверх, лицом к стене!". Удалов выполнил приказание, но не утерпел и слегка обернулся.

В десятке метров за его спиной стоял Максимка и целился в него из самодельного, собранного из водопроводных труб винчестера. На его плечах, как мамино платье, болтался потертый бронежилет. Справа от него в ковбойской стойке, расставив тоненькие ножки, стояла с тяжелым револьвером "Кольт-Питон" соседская Машенька, а чуть подальше примостился Петька Иваницкий с фаустпатроном времен взятия Берлина. Максимка передернул затвор, шмыгнул носом, и как-то виновато сказал:

- Так что... Мы тебя, папаня, приговорили.

-52Ты застойный тип со склонностью к измене Родине и с патриотами этими... колокольниками... тоже зря водился.

Но тут в переулке взревел знакомый грузовик, и исполнение приговора пришлось отложить. Старый фаустпатрон сработал, хотя Петьку опрокинуло на спину, и взрыв только обрушил на кабину грузовика часть дома. Ребятишки дали стрекача. Удалов тоже решил не оставаться на месте, и скоро у Параскевы Пятницы остался только грузовик, из которого с руганью садил во все стороны длинными очередями ушибленный пулеметчик.

Почему-то все дороги приводили Корнелия к площади. Теперь он решил не противиться судьбе, тем более, что веревки были сложены у колышков. У подножия Римки-Свободы поднялась временная трибуна, под которой потихоньку скапливался народ. Люди переходили сюда из очереди к военному грузовику, с которого солдаты в голубых касках раздавали консервы - две банки в одни руки. Рядом стояли солдаты в телогрейках и пилотках, всем своим видом показывавшие, что им совсем не хочется получить банки, что на самом деле они контролируют ситуацию. В очереди с достоинством стояла музейная дама Финифлюкина. Она тоже изображала полную непричастность к получению продуктовой милостыни, и лишь изредка подносила платочек к гордым глазам. Над трибуной реял транспарант с надписью "ВЫБОРЫ ГОРОДСКОГО САМОУПРАВЛЕНИЯ - ДЕМОКРАТИЯ НА МИРОВОМ УРОВНЕ !!!". С одного края транспарант был привязан к водосточной трубе музыкальной школы, а другой край свисал с руки бетонной Римки, придерживающей ленту с "тонизирующими напитками".

Но вот консервы кончились, и грузовик, фыркнув дымом, выехал с площади. Вся толпа окончательно переместилась под трибуну, где вчерашние темные личности, сбежавшие у супермаркета, вы

-53менивали у Финифлюкиной серебряные дедовские часы на пакет сахара. Они сговорились только тогда, когда ей удалось стянуть с пальца вросшее серебряное колечко с синим камушком.

На трибуну взбежал Передонов-младший, и с нескрываемым презрением заорал в микрофон, крепко ухватившись за ограждение:

- Уважаемые жители Великого Гусляра! Перед вами выступят со своей программой представители городского патриотического объединения! Голосуйте на предстоящих выборах только за патриотов родного города! Нет застойщику-недоперестройщику Белосельскому! Долой космополита и галактополита Удалова! Гнилая интеллигентка Сочкина - не пройдет!

Пока он надсаживался, на трибуну чинно взошли остальные ораторы и аккуратный седоватый офицер в полевом пятнистом комбинезоне и темных очках в тонкой модной оправе. Оболенский во всех своих регалиях на черной рубашке с трудом оторвал распаленного, хрипящего Кольку от микрофона и занял эту ключевую позицию сам. Тряхнув архитекторско-княжескими кудрями, он объявил исполненным важности голосом:

- Сударыни и судари, братья и сестры! Сейчас перед вами выступит почетный гражданин нашего города, почетный председатель Гуслярского патриотического союза Артемий Сидорович Сидякин!

Из разных мест толпы раздались жидкие хлопки. Корнелий огляделся и увидел старательно ходящие от аплодисментов под черными рубашками спины.

Сидякмн был в своеобычном черном пальто до пят. Заячью шапку из уважения перед народом он снял, и ветер шевелил его добротно сделанную шевелюру и крепко приклеенные по такому случаю сивые усы. Вместо вышитого изображения колокола он повесил себе на шею на широкой малиновой