Юлия Латынина - Проповедник

Из соседней комнаты донесся всхлип Агнес.

— Ключи, — брезгливо сказал я, — и помогите этой бабе.

Едва я включил компьютер, как рядом со мной зашуршал телефон: кто-то в коридоре набирал номер. Я снял трубку и стал слушать.

— Алло, — сказал голос полицейского.

— Секретариат майора Ишеддара слушает.

— Гм… — сказал гвардеец, — я тут вот это как… Тут жена этого самого… Денисона… Плачет. Может, не надо?

— Вы сержант Данна? Несете охрану фермы?

— Ну да.

— Вы видели ордер на арест? Выполняйте приказ.

На другом конце провода бросили трубку.

Моя система работала превосходно.

— Но она не виновата! — заорал гвардеец в оглохший телефон.

Я стоял в своем кабинете у раскрытого сейфа, когда скрипнули ступеньки, раскрылась дверь, и за моей спиной кто-то сказал:

— Руки!

Я обернулся. Посреди комнаты с пистолетом в руках стоял старый князь Бродячего Перевала.

— Руки, — сказал князь.

— Что вы себе позволяете! — взвизгнул я.

— Я обещал этой женщине мое покровительство, — сказал князь. — Если Президент совершает бесчестные поступки, князья страны должны напомнить ему о благородстве.

Я вытаращил глаза и взглянул на белокурого полицейского, который осторожно выглядывал из-за спины князя. Я ткнул в него пальцем:

— Это ты предупредил князя!

— Я, — улыбнулся князь, — боялся, что это случится, и охотился неподалеку.

Полицейский сказал, потупившись:

— Не стоит Президенту причинять зло этой женщине. Люди этого не простят. Надо думать о благе государства.

— О благе государства, — сказал я, — полагается думать Президенту а не нам с тобой. Если каждый начнет думать о благе государства то знаешь, что выйдет?

Князь ткнул меня пистолетом и сказал:

— Выметайся. Если я не защищу эту женщину, я буду обесчещен.

Я побледнел и выронил дискету, которую держал в руках. Я и князь нагнулись одновременно, чтобы ее поднять. Губы князя очутились возле моего уха.

— Что пожалует мне Президент, — шепнул князь, — если я отдам ему эту женщину?

— Эту ферму, — прошептал я, — и все туземные фермы между этой фермой и вашим замком.

Князь выпрямился и протянул мне дискету. Вдруг он повернулся к своим слугам.

— Пошли отсюда, — сказал он.

Через минуту со двора послышался шум отъезжающего автомобиля.

Я провел в кабинете пятнадцать минут. Я увлекся, иначе бы услышал, как во двор въезжает еще одна машина. Но я сообразил, что происходит, только когда услышал топот сапог на лестнице, а потом — отчаянный женский крик. Я выхватил револьвер и бросился вниз.

Посреди комнаты валялся чемодан с раскрытым брюхом. В углу заливался криком Ден. Его прижимал к себе человек с рыжей бородкой и с погонами гвардейского капитана.

— Бросьте револьвер, Денисон, — сказал он, — а то я застрелю мальчишку.

Я бросил револьвер. Кто-то подошел сзади, завел мне за спину руки и защелкнул на них наручники. Я оглянулся — человек за моей спиной тоже был одет в гвардейскую форму, он был одного со мной роста и веса, только на мне была серая парадная форма, а на нем — полевой камуфляж. Я лягнулся, и он в ответ сунул мне локтем под ребра. Я свалился на пол.

Капитан отпустил Дена и ушел в соседнюю комнату. Через минуту он вернулся с сумкой, которую я там оставил. Он погладил сумку и сказал:

— Мы давно вас ждем, Денисон. С тех пор, как наши специалисты отыскали в ваших компьютерах скрытые диски и не смогли их прочесть.

— Вы с ума сошли, капитан! — возмутился я. — За кого вы меня принимаете?

Белокурый охранник что-то залопотал ему на ухо.

— Что, — сказал капитан, — наше ведомство?

Снял трубку и набрал номер.

— Алло, первый секретариат? Дайте мне Адди… Какого черта? Кто это говорит?

Гвардеец внезапно бросил трубку.

— Электронщик, — зашипел он, — это ваши штучки! Быстро в машину!

Капитан и двое охранников проволокли меня по двору и швырнули в полицейский фургончик.

— Быстро, — заорал капитан, — у него тут друзья!

Полицейская машина выскочила из ворот, и в тот же миг на соседний холм вывернулся прыткий зеленый «пикап». Над крышей его сверкнула длинная, как удочка, антенна радиотелефона.

— Вот она, первая канцелярия, — и капитан от избытка чувств двинул меня под ребра.

Затрещал автомат, словно кто-то швырнул горсть железных виноградин о задние, пуленепробиваемые дверцы фургончика.

— Проклятье, — сказал капитан, — а они не боятся угрохать своего дружка?

Напарник его на переднем сиденье орал в рацию, желая вызвать подмогу, но рация словно потеряла сознание.

— Твои штучки! — закричал капитан.

Это и в самом деле были мои штучки.

Фургончик несся во всю прыть: автоматные очереди подгоняли его, как бич ленивую лошадку. Это был обычный полицейский фургончик, консервная банка, на которую навесили немножко брони и пуленепробиваемые щитки над колесами. Такая штука годилась для разгона демонстраций, но не для погонь: мотор фургончика задыхался и фыркал, не в силах справиться с непредусмотренным в конструкции весом.

До первых городских постов было полчаса езды: дальше люди полковника не посмели бы преследовать полицию. За полчаса нас, скорее всего, догонят или подстрелят, несмотря на броневые дверцы и щитки над колесами. Капитан догадался правильно, террористы, конечно, не прочь освободить меня, но меньше всего им хочется, чтобы я живьем попал в руки полиции. Кстати говоря, моя смерть решала множество проблем полковника. Возможно…

Фургончик тряхнуло. Опять запел автомат.

— Они не успокоятся, пока не получат своего Денисона живым или мертвым, — сказал молодой гвардеец.

— Живым они его не получат, — ответил капитан.

Весомое заявление. Капитан и молодой гвардеец обменялись понимающим взглядом. Гвардеец что-то зашептал ему на ухо.

— Разденьте его! — рявкнул капитан.

С меня безо всяких церемоний содрали штаны и башмаки. С гвардейской курткой им пришлось повозиться, потому что, когда они сняли с меня наручники, я начал пихаться, но они и тут управились в две минуты. Молодой гвардеец напялил мою одежду на себя. Мы были с ним одинакового роста и веса. Я все еще не понимал, что они хотят делать. Капитан защелкнул на гвардейце наручники.

Машина въехала на Чертов мост, передо мной открылся и пропал великолепный вид — скалистый берег Ниссы и стальные фермы моста на фоне синей с белыми барашками реки. В ста метрах, далеко внизу начинались заборные решетки электростанции. Капитан поднял свой револьвер.

Гвардеец, наряженный в мою форму, налег на боковую дверцу и вывалился наружу, перекувыркнулся через голову, поднял скованные руки и пробежал несколько шагов навстречу зеленому «пикапу». В это мгновение капитан выстрелил: пуля и другая вошли гвардейцу в голову. Тот, охнув, отлетел к деревянному парапету, перевесился через него и со стометровой высоты рухнул в воду.