Даниэль Галуйе - Тринадцатый этаж

— Согласен на штраф, — грубо прервал я ее и выключил видеофон.

Сигнал запищал снова, и я включил пульт во второй раз.

— Я же вам сказал, что… Джинкс!!

— Доброе утро, Дуг, — приветствовала она меня. На экране видеофона на заднем плане я разглядел помещение кабинета Фуллера. — Я должна была позвонить. Знаю, вчера вечером я вела себя так… странно.

— Джинкс! Что случилось? Куда ты ушла?

— Как…

Она озадаченно нахмурила брови. Или это от страха?

— Я вошел в дом сразу, как только ты вошла, — сказал я. — Тебя там не оказалось. Я нигде не смог тебя найти!

Джинкс улыбнулась:

— Нужно было получше искать. Я вчера ужасно устала. Свалилась на диван и сразу отключилась.

— Но я везде искал !

— Ты ошибаешься, это точно. — Она предпочла со смехом сменить тему. — А что касается прошлого вечера, то я волновалась за тебя. Но теперь не волнуюсь. Я как следует все обдумала. Знаешь, я так долго ждала. А последние несколько дней чувствовала какое-то разочарование.

Я откинулся на спинку кресла, тупо уставившись в экран.

— Я хочу сказать, — добавила она, — что люблю тебя. — Немного помолчав, она спросила: — Вечером увидимся?

— Сегодня буду работать допоздна, — солгал я.

— Тогда я приеду к тебе в офис.

— Но…

— Не спорь! Я буду ждать тебя там всю ночь, если придется.

Я не стал спорить. Я выключил видеофон, отчаянно пытаясь понять причину того, что сейчас произошло. Вчера вечером Джинкс хотела, чтобы я понял: она больше не намерена видеться со мной из-за того, что боится меня. Но теперь она готова проявить ко мне благосклонность, хотя я только что дал ей еще больший повод для озабоченности по поводу моего психического состояния!

С другой стороны, если она на самом деле исчезала, то куда? Чем занималась в течение двенадцати часов?

Более того, становилось очевидно, что она не стремилась ни от чего убежать. Ведь если бы Это Нечто захватило ее в свои тенета и сейчас просто ослабило хватку, то Джинкс не вела бы себя так, будто ничего не произошло.

В тот день после полудня я провел полчаса в буфете, глядя на чашку остывшего кофе и пытаясь смириться с тем, что идея исчезновения Джинкс — всего лишь еще одна галлюцинация.

— Похоже, ты над чем-то важным размышляешь!

Вздрогнув, я поднял глаза и увидел Чака Уитни. Я понял, что он уже некоторое время стоит рядом.

— Так, решаю рутинные проблемы, — пробормотал я.

— У меня в отделе торчит этот парень — Хит. Никак не могу от него отделаться!

— И не пытайся. А то пойдешь наперекор Сискину. Но если Хит начнет тебе мешать, дай мне знать.

— Вот я и даю. Я там собираюсь устроиться поудобнее в кресле для сопереживательной связи с нашей контактной единицей. А Хит требует билет в первый ряд, чтобы посмотреть, как я это осуществляю.

— Тогда тебе, наверное, придется дать ему один билет.

Озадачившись, Чак спросил:

— Ты хочешь, чтобы я просветил его на тему того, как наша система работает?

— По собственной инициативе ничего ему не рассказывай. Но как мы сможем избежать его вопросов — я тоже не знаю. Для чего тебе сопереживательная связь с Эштоном?

— Я решил, что надо посмотреть — как он там, успокоился или нет?

Через десять минут я вернулся к себе и сел за стол. Рассеянно глядя на лист промокательной бумаги, я взял ручку, и моя рука механически задвигалась, воссоздавая рисунок Фуллера, изображавший Ахиллеса и черепаху.

Наконец я выпустил ручку из пальцев и принялся изучать свое незатейливое произведение. То, что имя Зенон означало 3. Но, было более чем очевидно. Особенно когда Зау Но стерли из памяти машины как раз перед тем, как я смог до него добраться.

В фундаментальном смысле парадокс Зенона представляет собой тезис о том, что всякое движение есть иллюзия. И для меня не потребовалось много времени, чтобы осознать: всякое движение — иллюзия — в искусственном мире симуляторной электронной системы.

Содержал ли рисунок еще какое-нибудь другое скрытое послание? Вот Ахиллес, он находится в ста футах от черепахи, и оба пребывают в движении. Но к тому времени, когда этот древний грек пробежит эти сто футов, черепаха продвинется вперед, скажем, на десять футов. Пока Ахиллес, в свою очередь, покроет эти десять футов, его соперница проползет еще один фут. Бегун покроет эту дистанцию в один фут, но только чтобы обнаружить, что черепаха тем временем проползла вперед на одну десятую фута. И так далее, ad infinitum. [4] До бесконечности (лат.) .

Ахиллес никогда не сможет догнать черепаху.

Означал ли рисунок Фуллера бесконечный процесс? В моей памяти всплыло высказывание Фуллера, которое он сделал несколько месяцев назад: «А правда, было бы интересно, если бы одна из наших реактивных единиц вдруг решила бы построить полный симулятор социальной среды?»

Специальная дверь для персонала резко открылась и громко ударилась о стену. Я повернул голову, чтобы посмотреть — кто же это распахнул ее с такой силой.

На пороге стоял Уитни, пошатываясь, хватая ртом воздух и нервно оглядываясь назад, в коридор.

— Чак! — крикнул я. — Что случилось?

Он вздрогнул от звука моего голоса и привалился к стене. Затем, очевидно сделав колоссальное усилие, чтобы собраться с духом, замедлил дыхание и остановил бегающий взгляд.

— Ничего, мистер Холл. — Он боком начал продвигаться к двери приемной.

Но Уитни никогда не называл меня «мистер Холл».

Я сделал шаг по направлению к нему, и в его глазах появился ужас; Чак рванулся к двери. Я прыгнул и успел к двери первым. Уитни выругался и бросился на меня с кулаками, но я вовремя увернулся от удара, ухватил его руку за запястье и заломил за спину.

— Отпустите меня! — дико завопил он.

Все мгновенно прояснилось.

— Вы — Фил Эштон! — прошептал я.

— Да. — Он обмяк. — Мне это почти удалось. Боже, у меня почти получилось !

Он сумел вывернуться и снова напал на меня, нанося удары кулаками и царапаясь. Я нанес ответный удар, вложив в него свою силу. Затем поднял неподвижное тело с пола и перенес на диван.

Сев за стол, я связался с контрольным отделом по внутренней связи.

На экране появился один из ассистентов Уитни; на заднем плане виднелось недавно использованное кресло и шлем для сопереживательной связи.

— Да, мистер Холл?

— У вас там все нормально?

Он немного помолчал, задумавшись.

— Да, сэр. А что?

— Мистер Уитни есть поблизости? — Я взглянул на Чака, то есть на тело Чака, которое все еще лежало без сознания на диване.

— Нет. Но он только что закончил сопереживательную связь с Эштоном.

— Как он себя вел после сеанса?

— Да вроде бы нормально. — Затем он добавил: — Вообще-то он не записал свой доклад о сеансе на магнитофон!