Даниэль Галуйе - Тринадцатый этаж

Джинкс упрямо ответила:

— Я остаюсь с тобой.

В тот момент мне не особенно хотелось с ней спорить, и я понадеялся, что сумею убедить ее позже.

— Будь начеку. Я хочу побриться, пока еще есть такая возможность.

Когда спустя десять минут я закончил бритье и вернулся в большую комнату, то увидел, что дверь во двор открыта. Джинкс стояла невдалеке, согнувшись над парализованным телом оленихи. Она оглянулась на коттедж и непринужденной походкой пошла дальше по поляне.

Я посмотрел, как она исчезла из виду среди деревьев, двигаясь грациозно и плавно, точно нимфа. Да, я принял твердое решение: Джинкс нельзя оставаться в моем коттедже. И все же я был рад, что она прилетела ко мне.

И вдруг, подобно язвительной насмешке, в моей голове взорвалось неожиданное осознание: каким образом она узнала, что я нахожусь здесь, в лесном домике? Я никогда не рассказывал ей об этом месте.

Схватив винтовку, я двинулся за ней следом. Быстро перебежав через поляну, я углубился в лесной массив. Среди гигантских, покачивающихся сосен я остановился и внимательно прислушался к хрусту упавшей хвои под ногами, чтобы определить, в каком направлении идет Джинкс.

Различив нужные мне звуки, я двинулся туда же. Я пробрался через невысокий кустарник на небольшую полянку и встал как вкопанный… прямо перед перепуганным оленем-самцом с огромными развесистыми рогами.

Вдалеке, в свете первых утренних лучей солнца, я разглядел фигуру Джинкс. Но, ощутив, что здесь что-то не так, я снова уставился на оленя. Тот, хотя и выглядел перепуганным, все же не кинулся наутек.

Внезапно, в то же мгновение, все мои органы чувств содрогнулись от резко начавшегося процесса сопереживательной связи. Оглушенный ревущим шумом и потеряв ориентацию от головокружения, я уронил винтовку на землю.

Среди внутреннего бедлама я вновь услышал звуки, похожие на зловещий хохот, доносившийся до меня сквозь электронный барьер в тех условиях, когда все мои чувства объединились с чувствами Большого Оператора.

Олень поднялся на дыбы, рассек воздух передними копытами и снова грузно опустил их на землю. Затем он пригнул голову и пошел в атаку.

Шатаясь в разные стороны под воздействием процесса сопереживательной связи, я, тем не менее, сумел отскочить немного в сторону. Отросток рога оленя распорол рукав моей рубахи и разрезал предплечье, словно лазерный луч толщиной с проволоку. И мне показалось, что Большой Оператор отреагировал на это жутким хохотом, в котором сквозили чуть ли не истерические нотки.

Олень снова поднялся на дыбы, и я попытался увернуться от падающих на меня копыт. Это мне почти удалось. Но вся мощь огромного веса зверя опустилась на плечо и швырнула меня на землю.

Однако, когда я перекатился в сторону и снова встал на ноги, в руках у меня уже была винтовка. Я уложил оленя, как только тот собрался атаковать в третий раз. И почти в то же самое мгновение сопереживательная связь со мной прекратилась.

Вдалеке Джинкс все еще стояла, озаряемая солнцем, не замечая того, что происходит у нее за спиной.

Но пока я смотрел на нее, Джинкс выжидающе взглянула вверх и после этого исчезла у меня на глазах.

Целую вечность я простоял, застыв посреди поляны с оглушенным оленем у моих ног, не сводя глаз с того места, где исчезла Джинкс.

Теперь-то я знал, что она и есть контактная единица. Насколько же сильно я ошибался в интерпретации ее поступков. Я полагал, что, как дочь Фуллера, она выяснила детали его «базового открытия», но старалась скрыть эти детали от меня, чтобы меня не убрали из симулятора.

После исчезновения Джинкс в ее собственном доме я вообразил, будто девушку убрали на время, дабы удалить запретную информацию из ее электронной памяти. Позже я уверился, что ликвидация этой информации позволила Джинкс выражать свою любовь ко мне без всяких омрачающих помех.

Но на самом деле все обстояло совсем не так.

Накануне своего первого исчезновения Джинкс вела себя странно, поскольку и она, и Большой Симулектронщик наверху были озабочены. Их беспокоило то, что я мог узнать о секрете Фуллера.

Затем Коллингсворт, запрограммированный на то, чтобы разубедить меня в моих запретных представлениях, успешно заставил меня поверить, будто я страдаю таким маловероятным в моем случае расстройством, как «ложная паранойя». Вера в истинность такого расстройства преобладала в моих мыслях в тот вечер, когда произошел вход в сопереживательную связь со мной в ресторане, куда мы ходили с Джинкс.

Тогда Большой Оператор пришел к заключению, что сумел направить меня на нужный ему путь. А Джинкс, как контактная единица, принялась играть роль пылкой влюбленной женщины, чтобы еще больше отвлечь меня от подозрений.

Так шли дела до вчерашнего дня, когда Большой Оператор узнал от Коллингсворта: не только я, по и Эвери тоже упорно сомневается в том, что наш мир реален. И Джинкс прибыла сюда на озеро с единственной целью: держать меня под контролем до тех пор, пока не закончатся приготовления к моему устранению каким-либо «естественным» образом. Возможно, она собиралась «убить» меня собственноручно!

Через какое-то время я обратил внимание на теплую кровь, капавшую с кончиков моих пальцев. Я отодрал рукав от рубашки и туго перевязал им мое окровавленное предплечье. Сделав это, я пошел назад к коттеджу.

Я снова попытался разобраться с несообразностями, но у меня ничего не получалось. Например, как могла Джинкс… просто взять да исчезнуть? Ни одной из реактивных единиц симулятора Фуллера не удавалось такое, если только…

Ну конечно! Всякий раз, когда я заканчивал мою проекцию в «Симулякр-3» для прямого контрольного исследования, со мной так и происходило!

Значит, Джинкс — не контактная единица и вообще не является электронной реактивной сущностью. Она — проекция некого физического лица из той, Верхней Реальности!

Но все равно оставалось много непонятного. Почему меня просто-напросто не переориентировали, подобно другим единицам, чтобы я тоже верил в то, что Линч никогда не существовал?

Более того, Большой Оператор наверняка часто входил в сопереживательную связь с Коллингсвортом, чтобы запрограммировать его на участие в кампании по уничтожению симулятора Фуллера. Почему же тогда до вчерашнего дня Он не узнал от Эвери, что из меня никак нельзя вытрясти мои убеждения в истинной природе реальности?

От моих мыслей меня оторвал шум и треск падающего дерева. Я вздрогнул и посмотрел вверх.

Прямо мне на голову опускалась громадная сосна!

Я лихорадочно рванулся в сторону, но все-таки, когда дерево упало, меня посекло ветвями его кроны. Сначала меня сбило с ног, а потом отбросило так, что я ударился о другой древесный ствол.