Владимир Марышев - Идол

Владимир Марышев

ИДОЛ

Фантастический рассказ

Блок видеосвязи барахлил. Откинув переднюю панель, Долгушин начал копаться в сложной электронной начинке. В сущности, с этим могли неплохо справиться и киберы, но Долгушин весьма ревниво относился к работе, прямо касающейся его специальности. Он гордился тем, что все системы станции функционируют четко и что это дело его, Долгушина, рук. Киберам Долгушин обычно поручал работу, связанную со значительными физическими усилиями, или же такую, в которой не был специалистом. Иногда, просто затем, чтобы механические помощники не стояли без дела, заставлял их строить макеты будущей базы. Полный дилетант в архитектуре, Долгушин тем не менее считал себя знатоком современных стилей. Поэтому, как только он находил новое, оригинальное, как ему казалось, решение, киберы разбирали прежнюю постройку и возводили на ее месте очередной "шедевр". Исправив повреждение, Долгушин аккуратно собрал блок и включил его. Экран осветился, и на нем проступила сложная мозаика, состоящая из россыпи изумрудных клочков леса, вкрапленных в зеленовато-бурый простор саванны. Итак, все было в порядке - зависший над поверхностью планеты зонд продолжал исправно передавать информацию. Довольно улыбнувшись, Долгушин распахнул дверь станции и вышел наружу. Аромат саванны - своеобразный, ни на что земное не похожий коктейль запахов - ударил в ноздри. Вдалеке, перебирая ногами-ходулями, тесной стайкой паслись пятироги. По необъятной глади безоблачного неба медленно перемещались едва заметные крестики пернатых падальщиков. Под ногами пружинили заросли местных растений, похожих на замысловато скрученные мотки проволоки. На Изелле все было как на Изелле. Привычная, однообразная картина. Долгушин стоял, заложив руки за спину и широко расставив ноги. Он, единственный разумный обитатель огромной планеты, разглядывал свои владения, как всемогущий монарх. Впрочем, упиваться беспредельной властью ему оставалось недолго. Через месяц прилетит Тамара Лежнина, затем появится Дима Романюк, за ним - еще кто-то. Потом... Что будет потом? Каберы возведут купол базы - настоящий, не макет. Персонал разрастется человек до восьмидесяти. Начнутся эксперименты - с воздухом планеты, почвой, растительным и животным миром. Но его, Виктора Долгушина, здесь уже не будет. Миссия первопроходца закончится. Его опять забросят в какое-нибудь глухое место - налаживать работу крохотной временной станции. Что ж, он привык к этому и своей жизни иначе не мыслит. Долгушин перевел взгляд на землю. Среди побегов "проволочных" растений, поглощенные своей микроскопической деятельностью, копошились термиты. Названия всем организмам Изеллы, на правах первопоселенца, присваивал сам Долгушин. Может быть, эти забавные насекомые и не были родственны земным термитам, но Виктора это нисколько не волновало. Есть что-то общее, и ладно. Вот прилетит Лежнина, она биолог, так пусть и разбирается, кто есть кто. У термитов было округлое, светлое, жемчужно поблескивающее брюшко. Головогрудь, окруженную венчиком мохнатых желтоватых лапок, украшал затейливый рисунок из тончайших красных полосок. Передние ножки, длинные и гибкие, постоянно поднятые вверх, снабжены на концах маленькими метелочками. Несомненно, космобиолог пришел бы от этих крошечных созданий в полный восторг. Брезгливый же человек, вероятно, передернулся бы, наблюдая хаотическую возню "шариков" на ножках". Долгушин не проявлял по отношению к термитам ни брезгливости, ни восторга. Он признавал целесообразность всего существующего на планете. С этой точки зрения термиты были ничем не лучше и не хуже других образчиков местной фауны. Но их колоссальные постройки мешали наращивать отсеки станции. И Виктор боролся с термитниками - методично, но безо всякой злобы, со спокойной уверенностью в том, что это необходимо. Позавчера по его приказу киберы снесли два небольших округлых термитника, сегодня наступала очередь следующего - высокого и конусообразного. Долгушин присел на корточки, чтобы получше разглядеть насекомых, но они, сбивая друг друга, испуганно рассыпались в стороны. "А ведь скоро их начнут изучать, - подумал Виктор, выпрямляясь. - Ощупают каждую лапку, измерят длину усиков, а под конец занесут в объемистый каталог, снабдив звучным названием". Долгушин представил себе, как Тамара Лежнина всплескивает руками, наблюдая за возведением термитами очередной постройки. Впрочем, попробуй при ней назвать этих работяг "термитами"! "Во-первых, - вздернет она острый носик, - никакие это не термиты. Во-вторых, это даже не насекомые. У насекомых три отдела тела, а не два, а ног на пару меньше. Что же касается усиков, то..." И пойдет, и пойдет. Все-таки женщина-биолог - явление в какой-то степени противоестественное. Что остается от ее женственности? Лапки, усики... Бр-р! Чтобы немного размяться, Долгушин решил пройтись по своим владениям. Термитники встречались повсюду. Высокие и низкие, полусферические и пирамидальные, они вызывали удивление строгой правильностью своих форм. Ничего сверхъестественного, однако, в этом не было: многие земные организмы до сих пор изумляют биологов - да и не только их! - архитектурой своих жилищ. Гораздо большего внимания заслуживали время от времени встречавшиеся между термитниками так называемые "скульптуры". Классическая "скульптура" представляла собой полупрозрачную янтарную глыбу чрезвычайно причудливой формы. Наиболее характерной деталью "скульптуры" являлись многочисленные длинные, сужающиеся на концах отростки. Эти отростки, чем-то напоминавшие щупальца осьминога, были изогнуты всеми мыслимыми способами. Некоторые из них срастались с основанием "скульптуры", образуя кольцо, а кое-какие были даже завязаны узлом. В общем, при первом взгляде на "скульптуры" они казались отвратительными, бесформенными и, несомненно, злыми существами, внезапно окаменевшими в наивысший момент своего буйства. Но "скульптуры" на самом деле являлись скульптурами. Долгушин видел, как они создавались. Сначала термиты подготавливали ровную площадку, выстригая на ней траву острыми, как ножницы, челюстями. Затем специальный отряд подсобных рабочих создавал фундамент, поливая площадку какой-то пахучей жидкостью, от чего почва, как бы обугливаясь, превращалась в твердую спекшуюся массу. И тогда наступала очередь "скульпторов". Один из них широко открывал челюсти и выделял сверкающую янтарную каплю. Его ближайший "коллега" тут же вносил свою лепту. Число капелек росло. До того, как янтарная жидкость полностью затвердевала на воздухе, термиты придавали своему творению определенную форму, прикасаясь к золотистой массе гибкими передними ножками, которыми в обычное время почти не пользовались.