Роберт Силверберг - Бездна

Теперь они находились в Зеленом море, где из-за густо разросшихся колоний довольно привлекательных водных растений кораблям стало практически невозможно двигаться дальше. Водоросли оказались очень сочными, с плотными блестящими листьями в форме ложек, росшими из коричневого центрального стебля, и с трубкой, наполненной спорами, завершавшейся желто-лиловым органом размножения. Воздушные пузыри поддерживали растения на плаву. Их перистые серые корни свивались под водой подобно щупальцам, сплетаясь в густую темную массу. Водоросли так тесно переплелись, что образовали сплошной ковер, который раскинулся на все море. Корабли уткнулись в него носами и застыли в неподвижности.

Кинверсон и Нейяна Гольгхоз прихватили с собой мачете, сели на страйдеры и отправились расчищать путь для кораблей.

— Бесполезно, — произнес Гхаркид, не обращаясь ни к кому конкретно. — Я знаю эти растения. Ты их рубишь, а из одного срубленного вырастает пять новых.

Натим оказался прав. Гейб с жаром и злостью уничтожал красивые водоросли, а Нейяна изо всех сил крутила педали легкого кораблика, но все их усилия пропадали впустую — в зарослях не появилось даже намека на просвет. Одному человеку, какой бы силой он ни обладал, невозможно прорубить брешь в этом живом ковре, чтобы корабли могли плыть дальше. Оторванные куски зеленых растений мгновенно начинали жить собственной жизнью: прямо на глазах они врастали обратно в густую массу своих сородичей, закрывая собой только что расчищенное место и выпуская новые корни, новые ложечки своих листьев и трубки со спорами.

— Дайте-ка я пороюсь в запасах медикаментов, — предложил Лоулер. — Может, найду что-нибудь такое, чем можно будет опрыскать их…

Он спустился вниз, в грузовой отсек. Неожиданно Вальбен вспомнил о той большой фляге черного густого масла, которое когда-то прислал ему его коллега с острова Салимин, д-р Никитин в обмен на одну услугу. Предполагалось, что это вещество может использоваться для уничтожения огнецвета, неприятного жгучего растения, которое время от времени причиняло серьезное беспокойство пловцам, хотя джилли, казалось, не обращали на него ни малейшего внимания. Лоулеру, однако, это масло ни разу не пригодилось: последний случай появления огнецвета в заливе Сорве имел место во времена его детства. Но сие вещество во всем запасе таблеток, микстур, бальзамов и мазей было единственным средством, предназначенным не для спасения, а для уничтожения живого. Возможно, оно окажется эффективным в борьбе и с этой формой растительной жизни. Что ж, попытка — не пытка.

К фляге д-р Никитин прикрепил бирку, где своим убористым почерком написал, что раствор одной части вещества на тысячу долей воды достаточен для очищения гектара поверхности залива от огнецвета. Лоулер приготовил состав с концентрацией один к ста и собственноручно разбрызгал его со шлюпбалок на заросли вокруг носовой части «Царицы Гидроса».

Вначале показалось, что на растения это не произвело никакого воздействия. Но по мере просачивания черного вещества сквозь травяную кашу и распространения в воде под ней в зарослях стало заметно некое замешательство, быстро перешедшее в настоящее смятение. Из глубин внезапно показались косяки рыб тысячи разновидностей, миллионы маленьких кошмарных тварей с огромными разверстыми пастями, изящными змеевидными телами и широкими хвостами. Должно быть, под «ковром» обитали целые колонии этих существ, и теперь они все, как по команде, поднялись на поверхность. Они прорывались сквозь переплетенные водоросли и тут же, наверху, с каким-то страстным неистовством вступали в соитие. Масло д-ра Никитина, будучи совершенно безвредным для зарослей, тем не менее оказало сильное возбуждающее действие на существа, обитавшие под ними. Дикая сумятица, возникшая в воде, коловращение огромного числа змеевидных тварей вызвало такую бурю, что «ковер» из плотно сросшихся растений разлетелся в клочья, и суда смогли продолжать свой путь по освободившемуся от водорослей пространству. Вскоре все шесть кораблей выбрались из района зарослей и уже спокойно двигались по чистой воде.

— Док, какой же вы сообразительный! — закричал от избытка переполнявших его эмоций Дела гард.

— Да. Особенно, если учесть то, что эффект оказался совершенно непредсказуемым.

— Вы хотите сказать… Значит, вы не знали, каковы будут результаты при использовании этого вещества?

— Совершенно верно. Я просто попытался уничтожить эти растения и не имел ни малейшего представления о том, что под ними обитают какие-то существа. Теперь, надеюсь, вы понимаете, каким образом делаются многие научные открытия?

Нид нахмурился.

— Черт возьми! И как же?

— Гм-м… Совершенно случайно.

— Ах, да… — вмешался в их беседу отец Квиллан, и Лоулер сразу же заметил, что священник находится в своей ипостаси неверующего циника. Насмешливо-торжественным тоном Квиллан воскликнул:

— Чудны пути Твои, Господи!

— А в самом деле, — согласился Вальбен, — чудны и непредсказуемы.

Через два дня после выхода из зоны зеленого «ковра» море совершенно внезапно стало удивительно мелким, едва ли чуть глубже залива Сорве, а вода сделалась прозрачной и почти кристально чистой. Гигантские искривленные верхушки кораллов, частью зеленого, частью охристого цвета, некоторые с мрачным темно-синим, почти черным оттенком, поднимались с морского дна, усыпанного песком ярко-белого цвета, казавшегося таким близким, что стоило опустить руку за борт — и ты коснешься его. Зеленые кораллы принимали форму фантастических барочных шпилей, сине-черные напоминали зонтики или длинные толстые руки; охристые — большие и плоские ветвящиеся рога. Кроме них там можно было заметить и огромный алый коралл, росший отдельно. Он представлял собой большую шарообразную массу, явственно выделявшуюся на фоне белого песка и имевшую удивительно точное сходство с морщинистой внешней структурой человеческого мозга.

В некоторых местах кораллы разрослись так пышно, что вышли даже на поверхность. Барашки волн мирно ласкали эти причудливые нагромождения. Выросты, долго находившиеся под солнцем, уже погибли и сделались снежно-белыми; прямо под ними располагался слой умирающих кораллов, которые постепенно принимали тускло-коричневый цвет, цвет смерти.

— Это начало созидания суши на Гидросе, — заметил отец Квиллан. — Стоит уровню моря чуточку понизиться, и все кораллы немедленно обнажатся. Затем они распадутся, превратятся в почву, на ней появятся уже не морские растения, которые начнут размножаться и эволюционировать… Таким образом жизнь получит свое развитие и продолжение. Вначале возникнут естественные острова, затем морское дно поднимется еще немного — вот вам и континенты.