Айзек Азимов - Дибук с Мазлтов-IV

— Так что ты напишешь Тилли? — спросил старый мистер Гумбейнер.

— А о чем мне ей писать? — пожала плечами старуха. — Напишу, что погода стоит чудесная и что мы оба, слава Богу, живы и здоровы.

Старик медленно кивнул, и они оба застыли в своих креслах на веранде, греясь в лучах полуденного солнца.

В десять часов утра Сэм Мартен выбрался из такси, как всегда пытаясь одной рукой открыть дверь, второй — придержать портфель, а третьей — вытащить бумажник. Поскольку у него было всего две руки, задача оказалась трудновыполнимой. Он уперся в дверь коленом и беспомощно захлопал себя по карманам, пытаясь найти бумажник.

По Мэдисон-авеню непрерывным потоком неслись автомобили. Красный грузовик неохотно притормозил на перекрестке и, как только сигнал светофора сменился, рывком дернулся вперед. Надпись на его боку извещала безразличный мир:

Ф. ЛЕФКОВИЦ И СЫНОВЬЯ.

ОПТОВАЯ ТОРГОВЛЯ ОДЕЖДОЙ

«Левкович», — рассеянно подумал Мартен и вытащил наконец бумажник. Запихивая портфель под мышку, он бросил взгляд на счетчик. Доллар шестьдесят пять; у него три по одному, два отдаст, останется один… нет, так не пойдет. Бог с ним, лучше разбить пятерку и дать двадцать центов на чай.

— Ладно, дружище, — сказал он. — Бери доллар восемьдесят пять.

— Спасибо, — бросил водитель с профессиональным равнодушием и отсчитал сдачу.

Мартен сунул три доллара в бумажник, положил бумажник в карман, подхватил портфель и влился в людской поток, понесший его к стеклянным дверям.

«Левкович?» — подумал он неожиданно и остановился. Прохожий едва увернулся от его локтя.

— Простите, — пробормотал Мартен и снова двинулся к дверям.

Левкович? На грузовике было написано по-другому. Там было Лефковиц. Почему он подумал «Левкович»? Ну, допустим, «ф» и «в» почти один и тот же звук, просто «в» — звонкий, но откуда взялось окончание «ич»?

Левкович? Он постарался отделаться от глупых мыслей. Стоит расслабиться, и эта фамилия привяжется к тебе, как назойливая мелодия.

Думай о делах! Ты пришел сюда переговорить за утренней чашкой кофе с этим типом, Нэйлором. Ты пришел, чтобы добиться перечисления денег по договору и начать плавный финансовый подъем, который позволит тебе через два года жениться на Элизабет, а через десять лет перебраться в пригород и стать состоятельным отцом семейства. Сейчас тебе двадцать три.

Будущее рисовалось Мартену в радужном свете. С выражением суровой уверенности на лице он вошел в холл и направился к кабинкам лифта, краем глаза следя за белыми буковками указателей.

У него была странная привычка разглядывать надписи и номера кабинетов на ходу. Он изо всех сил старался не замедлять движения и, уж не дай Бог, совсем остановиться. Читая на ходу, уверял себя Мартен, он поддерживает впечатление человека знающего и уверенного в себе, а это чрезвычайно важно для того, кто работает с людьми.

Ему была нужна компания «Кулинэттс» — удивительное, странное слово. Фирма специализировалась на мелких кухонных принадлежностях, и ее владельцам очень хотелось, чтобы название было значительным, женственным и игривым одновременно.

Глаза его пробежали по всем «М» и пошли дальше: Мандел, Ласк, «Липперт Паблишинг» (целых два этажа), Лафковиц, Кулинэттс. Вот они — J204. Десятый этаж. Отлично.

Затем он все-таки остановился, потоптался на месте и вернулся к указателю, словно последний приезжий.

Лафковиц?

Странное написание.

Он не ошибся. Лафковиц, Генри Дж., комната 701. Через «а». Нет, так не пойдет. Бесполезно.

Бесполезно? Что бесполезно? Мартен решительно потряс головой, словно желая ее прочистить. Черт, да какое ему дело, как они пишутся!.. Он нахмурился, развернулся и торопливо зашагал к лифту, который захлопнулся перед самым его носом.

Открылась соседняя дверь, и Мартен быстро заскочил в кабину. Сунув портфель под мышку, постарался придать себе живой и энергичный вид. Вот он — молодой, способный, исполнительный. Надо произвести впечатление на этого Алекса Нэйлора, с которым он общался только по телефону. Если убиваться по поводу всяких там Левковицев и Лафковицев…

Лифт бесшумно остановился на седьмом этаже. Молодой человек в рубашке с коротким рукавом вышел из кабинки, удерживая в руках поднос с тремя чашками кофе и тремя сэндвичами.

Когда двери начали закрываться, в глаза Мартену бросилась надпись на матовом стекле кабинета:

701 — ГЕНРИ ДЖ. ЛЕФКОВИЧ.

ИМПОРТЕР

В следующую секунду дверцы лифта отсекли его от седьмого этажа.

Мартен непроизвольно дернулся и едва не крикнул: «Мне тоже на седьмой!»

Кричать, однако, было некому. В кабинке остался он один. Да и никаких причин выскакивать на седьмом этаже у него не было.

Тем не менее Мартен почувствовал странное, звенящее возбуждение. В указателе все-таки была ошибка. Фамилия писалась через «е», а не через «а». Безграмотному кретину дали пакетик с буковками, и он налепил их левой ногой.

Лефковиц. Все равно неправильно.

Он снова потряс головой. Второй раз. А как правильно?

Лифт остановился на десятом, и Мартен вышел.

Алекс Нэйлор из «Кулинэттс» оказался добродушным краснолицым мужчиной средних лет с копной почти белых волос и широкой улыбкой. Сухой, шершавой ладонью он крепко потряс руку Мартена, левую руку он положил ему на плечо, выражая тем самым искреннее дружелюбие.

— Оставлю вас буквально на две минуты. Хотите перекусить прямо здесь? У нас отличный ресторанчик, а бармен сделает превосходный мартини. Согласны?

— Отлично, отлично, — Мартен подкачал энтузиазма из потайного резервуара.

Две минуты растянулись до десяти, Мартен ждал, испытывая обычную неловкость, которую всегда чувствуют люди в чужом кабинете. Он разглядывал обивку мебели, картины на стенах и даже попытался полистать лежащий на столике рекламный проспект.