Наталия Мазова - Ведьмин рыцарь

Пять дней он не смел показаться на глаза отцу, ожидая официального объявления о своей незаконности. А потом из своего летхи вышла Зелиттар, дочь лорда Амала и славной своим могуществом принцессы Миранны - и показала еще худший результат, чем сам Джарвис. Точнее, не обрела силы ВООБЩЕ.

Потом он долго сидел в Священном Доме Менаэ и ее двух Рук, глядя на алтарь, засыпанный окаменевшим пеплом, где больше не горело пламя, не нуждающееся в пище. Сехедж, хранитель алтаря, впустил его туда, нарушив все запреты, согласно которым бывать в этом месте дозволялось лишь ему да еще нескольким специально отобранным женщинам. "Что толку в пустых ритуалах, когда Непостижимые ушли от нас?" - сказал он грустно. - "Совсем ушли, и никто не ведает, куда - и Менаэ, и Налан, и Индесса, и даже те, кто не интересовался нами. А мы долгое время жили в угасающем эхе их мощи, слабея и не замечая собственной слабости, теряя оплот за оплотом и тут же забывая об этом, пока не отказало вернейшее из верного - сон-смерть, в котором наш народ обретал свою силу... Но чем мы будем отличаться от простых смертных без нашей силы? И как долго устоим против их неуемной жажды распространить себя на все, что зримо глазом и доступно уму?" Джарвис не знал ответа на эти вопросы и ничем не мог помочь старому жрецу.

И наконец, состоялся тот тяжелый разговор с отцом... Он так и не смог заставить себя поверить, что приходится сыном, плотью от плоти этому воплощенному божеству, земному образу Налана с глазами из морского льда. После пробуждения в летхи он должен был стать таким же, как все они - отец, Йесса, Миранна, лорд Амал, прочие лорды и леди, снежными призраками скользящие по бесконечным залам Драконьего дворца... Таким же неживым. Да вот на счастье, на беду ли - не стал.

"Ты - мой единственный сын", - прозвучал голос отца. "Ты наследник меналийского престола. Но не имеющий всей полноты силы потомков Менаэ не может быть королем. И что толку мне зачинать новых детей, если и они не обретут силы в летхи?"

"Вы еще долго будете править, мой повелитель", - ответил Джарвис, не чувствуя при этом вообще ничего. Совершенное лицо отца едва заметно скривилось, и Джарвису не пришлось даже напрягать вновь обретенные невеликие способности, чтобы прочитать эту его мысль: увы, ты так и остался ближе к смертным, чем к нам, и несколько сотен лет для тебя - долго...

"Все однажды кончается", - только и сказал король. "Кончится и моя жизнь, и я уйду в печали, что не оставил себе достойной смены".

И тогда принца осенило.

"Непостижимые покинули нас, отец. Но может быть, они не покинули людей на материке? Вдруг кто-то, кто не интересовался нами, взял под свою руку короткоживущих и теперь посылает силу им? А если так - я отыщу этого бога и возьму у него то, что принадлежит мне по праву, как твоему сыну!"

Сказал - и увидел, как надежда, словно отблеск луча, озаряет отцовское лицо.

"Что ж, иди, принц Джарвис. Если ты совершишь это, то твой подвиг будет равен деяниям древних меналийских героев, и я буду гордиться, что сумел породить такого сына!"

Так и начались его странствия по континенту. Алмьяр, Анатаормина, Вайлэзия, теперь вот Лаумар... Везде люди молились кому-то - и везде эти "кто-то" не были Непостижимыми. В Священном Доме Меналии витал лишь слабый отголосок, почти умолкшее эхо их присутствия - на континенте не было даже эха. А что было, Джарвис и сам не умел назвать. Но он поклялся отыскать кого-то из богов - и теперь уже не мог отступить от своей клятвы...

Ветер, слишком холодный для апреля, опять налетел, растрепал волосы. Заныло в правом ухе, и Джарвис снова поспешно набросил капюшон. Лаумарцы, небось, сейчас все сидят по садам и жгут костры, окуривая дымом цветущие сливовые деревья. Принц вполне сочувствовал им - сливовое вино, основной предмет лаумарского экспорта, ценилось на всем континенте, и Джарвису тоже случалось отдавать должное этому напитку.

Впрочем, заботы лаумарцев никогда не были заботами Джарвиса. Не найдя в этой земле того, что искал, он готовился покинуть ее - а для этого надо было достигнуть Шайр-дэ, купеческого городка, расположенного в верхнем течении реки Таархи. Сейчас, по весенней высокой воде, здесь наверняка не сложно было сесть на торговое судно, идущее вниз по течению, до самого Афрара, столицы Алмьяра, откуда отплывало большинство кораблей на Драконьи острова.

Собственно, причина возвращаться на родину у Джарвиса была только одна - он снова зашел в тупик в своих поисках и нуждался в подсказке Сехеджа или древних манускриптов. В остальном же... раз от разу, возвращаясь домой, принц ощущал, насколько ему проще с людьми на континенте. Те куда-то стремились, чего-то хотели и добивались, и хотя далеко не все из этого нравилось Джарвису, но с людьми ему было интересно. Меналийцы же раз и навсегда застыли в своей красивой возвышенной скуке, не желая менять ничего вокруг и не замечая окружающего мира. С каждым днем Джарвис яснее осознавал, что никогда не хотел бы править своим народом. Пока что Драконьи острова защищал ореол мистической силы - но в самом деле, а что будет, когда люди узнают, что этой силы больше нет?

Вопрос этот беспокоил Джарвиса чрезвычайно. Ибо, хотя на континенте ему было не в пример интереснее, он не мог остаться здесь навсегда - люди никогда бы не согласились считать чистокровного меналийца одним из таких, как они сами. Даже в местах, где власть Хаоса преобладала над властью Порядка - в том же Алмьяре - ему простили бы сероватую кожу и раскосые глаза, но не то, что все вокруг стареют, а он нет. А уж здесь, в Лаумаре, даже длинный меч не прибавлял Джарвису уважения в глазах местных жителей. Любой из них и сам не расставался с оружием - горожане с короткими клинками, селяне с топорами, не слишком похожими на плотницкие. Времена вайлэзских вразумляющих походов были еще свежи в народной памяти, и не было ни малейшего основания считать, что они уже окончательно минули.

Тем временем однообразный пейзаж пообочь дороги несколько изменился - распаханные ячменные поля сменились пустошами в засохшей траве, сквозь которую уже рвалась к солнцу молодая зелень. Впереди показались приречные холмы. Джарвис облегченно вздохнул - значит, гробница все-таки была одиннадцатой, и самое большее через полтора часа его ждет жареный бараний бок с чесноком и бутыль доброй лаумарской сливянки.

Дорога поднялась на холм, и глазам Джарвиса предстал живописный вид долины Таархи. Река изгибалась золотым полумесяцем в косых лучах заходящего солнца, со склонов к ней спускались аккуратно расчерченные ленты полей, а в самой излучине приютился городишко Шайр-дэ - постыло-аккуратный, словно проектный план ученика архитектора.

- Порядок быть должон! - почти радостно воскликнул Джарвис, спускаясь с холма к распахнутым городским воротам и двенадцатой гробнице, расположенной прямо перед ними. Он был уверен, что сегодня с ним уже не случится ничего серьезнее трактирного скандала.