Журнал «Если» - «Если», 1998 № 11-12

— Мистер Колхаун?

Колхаун поднялся. У него был заготовлен убийственный ответ. Он намеренно отказался от процесса по обвинительному акту, чтобы избежать несвоевременного возникновения проблемы. Теперь, огорошив инопланетян протестом, он ждал гарантированного выхода на свободу. По его соображениям, у инопланетян не оставалось другого выхода, если только они не изменят своим принципам и не вздумают похитить с планеты целую группу людей в качестве присяжных заседателей. Чего они, естественно, делать не будут, поскольку пока не намерены раскрывать свое присутствие на Земле.

— Ваша честь, я…

— Кого вы считаете равными себе, мистер Колхаун?

Колхауну не понравилось, что его перебили, однако он сохранил спокойствие.

— Людей, ваша честь. Землян, обладающих опытом, чувствами и привычками, сходными с моими.

— Понимаю. Чем больше будет близость между ими и вами, чем больше сходство, тем лучше?

— Вот именно! — Колхауну почему-то стало тревожно. Слишком уж спокоен был судья. Очевидно, он что-то замыслил.

— Если кандидаты будут отвечать названным требованиям, вас это удовлетворит?

— Конечно… Однако они могут не подойти по другим параметрам. — Поразмыслив, он добавил: — В земном суде действуют и другие соображения.

— Какие? Это не должны быть люди, знавшие вас и испытывавшие к вам неприязнь? Ненавистники адвокатов? Это все?

— Могут быть еще нюансы, но в целом — да.

— Из ваших слов, мистер Колхаун, можно заключить, что ваш идеал — двенадцать адвокатов, обладающих вашим жизненным опытом, устремлениями и запросами!

— Конечно, я не стал бы возражать против такого жюри, но вот беда: дюжину подобных субъектов вы не нашли бы даже на Земле.

— Значит, потребуется компромисс?

— Обязательно.

— Суды на Земле вряд ли проявляют чрезмерную придирчивость к присяжным.

Колхаун уже не сомневался, что ему готовят неприятный сюрприз, но не мог понять, какого свойства. После продолжительной паузы он все же ответил:

— Суды на Земле проявят максимальное внимание к претензиям защиты.

— Отлично, — сказал судья и повернулся к бейлифу. — Пригласите новых присяжных.

Пока бейлиф отсутствовал, Колхаун сидел ни жив ни мертв. Бейлиф появился в сопровождении двенадцати новых присяжных. Колхаун лишился дара речи и наблюдал с отвалившейся челюстью, как они чинно рассаживаются на скамьи.

— Что вы скажете об этом жюри, мистер Колхаун? Мистер Колхаун! Вам нехорошо?

— Нет, ваша честь, все в порядке. — Колхаун утер трясущейся ладонью слюну, не сводя глаз с двенадцати одинаковых Колхаунов в черных костюмах и в галстуках-бабочках. Он отказывался гадать, как инопланетяне добились такого эффекта, но его настроение все равно улучшалось с каждой секундой: если сходство окажется не только внешним, но и внутренним, то процесс можно считать выигранным. Он добился своего и предстал перед судом равных. Эти присяжные поймут его так, как никакие другие. Отождествляя себя с ним, они будут ему симпатизировать. Такие ни за что не вынесут обвинительный приговор.

— Можете начинать допрос присяжных, господин обвинитель, — торжественно провозгласил судья.

Колхаун забился в расщелину между двумя огромными валунами и закутался в тряпье, чтобы уберечься от холодного ветра. Он мечтал о спокойном сне, невозможном в это время года, когда все три солнца не уходят за горизонт, а ветер дует, не переставая. Из всего того, что существовало на Земле и отсутствовало здесь, Колхаун больше всего тосковал по ночной темноте. Земная ночь была его союзницей, ибо скрывала от глаз недругов.

Больше ему не было суждено увидеть Землю. В этом заключалась постигшая его кара — в этом и в бесконечном скитании по чужой планете.

«Мы ввели вас в заблуждение. С незапамятных времен мы не казним преступников. За период, превышающий земное тысячелетие, никто ни разу не воспользовался своим правом на месть, — объяснил судья, оглашая приговор. — Жизнь — более тяжкая кара, нежели смерть. У вас будет достаточно времени, чтобы раскаяться. Мы освободили ваш организм от всех вирусов. Наши микроорганизмы для вас безвредны. Это не означает бессмертия, однако ваша жизнь может продлиться чрезвычайно долго. Ступайте, Колхаун».

Очень скоро Колхаун убедился, что слова судьи — чистая правда. Да, он мог бродить, где пожелает, да, никто не причинял ему вреда — но никто и не оказывал помощи. Никто с ним не разговаривал, никто не кормил, не поил, не предлагал крова. Если он пытался что-то украсть, завладеть каким-то их имуществом, они просто отбирали у него добычу. От одного этого можно было спятить.

Хуже всего было то, что винить во всем он мог только себя самого. Инопланетяне угадали, чего он потребует на процессе, и поймали в капкан. Ловушка была коварной: когда он почувствовал в своей логике губительный изъян, было уже поздно.

Дюжина его клонов! Клоны были обречены на быструю смерть: срок их жизни составлял всего два года. Колхауну разрешили допросить их от имени защиты, и он удостоверился, что в момент сотворения они были совершенно идентичны ему и друг другу. Так была проглочена наживка.

…Справа от него что-то шевельнулось, и он вспомнил о своем лютом голоде. В этом проклятом мире он постоянно недоедал: жизнь теплилась, но о насыщении не могло быть речи.

Как оказалось, рядом с ним копошилось съедобное создание — передвигающееся ползком существо омерзительного облика, медлительное и глупое, которое можно было поймать голыми руками, чтобы набить рот белком с гадким привкусом и запить его не менее гадкой влагой.

Колхаун настиг существо и совершил прыжок. Жадно проглотив пищу, он поспешно вернулся в жалкое убежище между камнями, чтобы снова предаться воспоминаниям о своем непоправимом просчете.

Воспоминания сохранили яркость. Даже теперь, спустя годы, он не мог простить себе ту страшную оплошность…

Он уже ликовал. Казалось, победа была у него в кармане. Любой подсудимый мечтает о том, чтобы самому выносить себе приговор.

Несмотря на укороченный жизненный срок, клоны обладали всеми характеристиками оригинала. Колхаун уповал на то, что идентичность создаст ощущение родства. Но родство оказалось чрезмерным.

Вместо того, чтобы прийти ему на помощь, каждый из дюжины — алчный, бессовестный и самодовольный — принялся соперничать с остальными, чтобы завладеть имуществом, оставленным Колхауном на Земле.

Колхаун ожидал, что все двенадцать единодушно выскажутся за его оправдание, чтобы коллективно возвратиться на Землю. Они же рассудили, что, признав его виновным, устранят конкурента.

Они не могли поступить иначе.

Перевел с английского Аркадий КАБАЛКИН