Николай Советов - В изгибе развития

Проводив взглядом уходящую строем группу, Я повернулась к экрану, который Ша Вайн не отключил, явно для того, чтобы насладиться моим изумлением, и, повторив в который раз, что я не имею права предаваться эмоциям, спокойно, себе на удивление, спросила:

— Каким образом, Ша Вайн, вам удалось искалечить и эту группу людей? Наркотические средства?

— Прежде чем я отвечу вам, доктор Вер Ли, признайте, что я последователен в выполнении своей программы и она не даёт осечек.

Ему нужно было торжество. И я теперь обязана была идти на любое унижение для того, чтобы хоть что-то понять и затем найти хотя бы маленькую надежду изменить ход событий. И потому ответила:

— Да, Ша Вайн. Вы достигли многого на своём порочном пути.

— Оставим субъективные оценки, — ответил он. — Я уже говорил, что моя точка зрения находится по другую сторону той черты, которую вы считаете границей добра и зла. Важен результат, и вы его признали. А теперь я отвечу вам. Сначала на вопрос, как я этого добился. А затем, если вы это пожелаете узнать, и на вопрос, зачем я всё это делаю и чего хочу?

— Да, я пожелаю услышать и это.

— Прекрасно. Эта группа людей так же, как и остальные, пока спящие в кабинах, подверглись гипнопедической обработке. На их уши и мозг воздействовал сильнейший, разрушительный для нервных клеток шум как акустического происхождения, так и за счёт действия токов определённых частот, пропускаемых через надетые на их голову в анабиозных кабинах электроды. Разумеется, были использованы и химические присадки в те питательные растворы, которые поддерживали их жизнь в анабиозе.

В моей голове молнией пронеслась мысль, что я обязана была сообразить это раньше. Переход в длительный сон сопровождался и стимулировался пропусканием, через присоединенные к головам пациентов электроды, слабых, успокаивающих токов. Но силу этих токов и их частоты можно ведь изменить и сделать токи разрушительными. Воздействия эти будут очень болезненны и необратимы. Как только что признал Ша Вайн, он добавил к этому и действие каких-то ядов.

Ша Вайн же продолжал далее:

— Время от времени, но довольно часто, с определёнными интервалами, воздействие шума и токов прекращалось. Прекращались и неприятные, — Ша Вайн усмехнулся, — скажем так — неприятные, — ощущения. И в это время достаточно вкрадчивый, убедительный голос начинал внушать нашим бывшим коллегам разные лестные для меня вещи, — Ша Вайн мелко и гаденько засмеялся.

Как видите, сначала потенциальные возможности мозга, порождающие сопротивление, разрушаются. А далее действует простая схема выработки условных рефлексов в течении целого месяца привела каждого к чёткому выводу, что всё, связанное с Ша Вайном, — это хорошо, а всё иное плохо. Вам, дорогой доктор, как специалисту, это очень понятно, и потому не пренебрегайте моим советом и не раздражайте их выражением непочтения в мой адрес.

Ша Вайн явно издевался надо мной, торжествуя победу, а я, твёрдо понимая, что мне нечего ему противопоставить, молчала. Дьявольский план был задуман со знанием дела и проведён безошибочно. У меня не было сомнения, что и все другие группы находящихся в анабиозе людей подвергаются тому же воздействию. Их мозги так же калечатся и выводятся из строя, как это случилось с теми, кого я только что видела. Гипнопедия, придуманная учёными в давние времена для облегчения процесса обучения и усвоения информации, обратилась против людей, и я не знаю, как этому помешать. Наверное мне стало плохо от этих мыслей, и, качнувшись, я прислонилась к стене. А Ша Ванн, не угадав, о чём я подумала, сказал:

— Не пугайтесь, Вер Ли. Я всё же сделал для вас исключение, потому что вы нужны мне как врач. А раз вы мне нужны, я не хочу слишком сильно вас раздражать и потому… — Ша Вайн сделал паузу и опять усмехнулся. Раньше он обычно был мрачен, и я никогда не видела столь часто его ухмылок. — .Так вот. Потому что вы мне нужны и я бы не хотел раздражать вас слишком уж сильно, я сделал исключение для вашего избранника, Ник Лова. Вы довольны, доктор Вер Ли?

Он уже вошёл в роль единоличного Правителя, имеющего право казнить и миловать, дарить и отнимать. Сейчас он дарил. Дарил мне тебя, Ник Лов. Но я знала что он лжёт. То, что ты был в отдельной кабине, сыграло решающую роль. Он просто не смог, без помощи БМ, разобраться в схеме коммутации кабин. И разумеется, у него не было намерения оставлять нетронутым тебя второго после него, кибернетика корабля, знающего все тонкости Большого Мозга. А как я расскажу далее, по отношению к БМ у него были особые планы. Когда Ша Вайн обратился к БМ за расшифровкой коммутации, замыслы его стали ясными и БМ правильной информации ему не выдал».

«Итак, меня спас БМ и счастливое стечение обстоятельств», — подумал Ник Лов — Что же, спасибо, дорогая машина, спасибо. Надеюсь, мы с тобой ещё поговорим на эту тему». — И Ник Лов опять углубился в чтение.

«— Теперь о втором вопросе, который я обещал вам раскрыть, — елейно, своим ненатурально-тонким голосом, над которым ты, Ник Лов, в своё время подсмеивался, продолжал Ша Вайн. — Вы не устали стоять, доктор Вер Ли?

Я отрицательно мотнула головой. Я собирала силы для того, чтобы выслушать всё до конца и далее, по возможности, избегать всякого общения с ним. Но пока он раскрывал свои планы и намерения, я обязана была слушать.

— Второй вопрос — зачем я всё это делаю? Вы, конечно, себе его задавали?.. Так вот, — не дождавшись моего подтверждения, продолжал Ша Вайн. — Я хочу смоделировать устойчивую пирамиду человеческого общества: я — на вершине. Ниже меня — небольшая группа приближенных. Они управляют большим числом начальников низшего ранга. Ещё ниже — массы производителей и слуг, тем более многочисленные, чем ниже они стоят на введённой мною лестнице иерархии. Управление сверху вниз, подчинение — снизу вверх. Обе системы — управления и подчинения — абсолютно непререкаемы и действуют каждая только в одном направлении. Всё скреплено идейным цементом поклонения тому, кто на вершине. Всякое инакомыслие исключается, ибо мышление вообще сведено к осознанию лишь простейших жизненных функций: работать, есть, спать, размножаться. Кстати уважаемая Вер Ли, не знаю, сколько у вас будет дел как у врача, но акушерскую практику я вам обещаю большую. Эти и им подобные индивиды, — Ша Вайн кивнул в сторону — ушедшей группы людей, — которых вы видели и ещё увидите, отнюдь не потеряют способности к размножению. И даже увеличат её, обратно пропорционально падению своих умственных способностей.

Почти со стоном, наверное очень по бабий, я спросила:

— Зачем, Ша Вайн? Вы ведь обещали рассказать мне, зачем всё это вам?

Ша Вайн выпрямился. Очки его заблестели, в голосе опять зазвучали визгливые нотки. Он весь напрягся от сознания своего величия и торжества.