Николай Советов - В изгибе развития

— Какой-то жизнерадостный кретин, — сказал он Лите, показывая на своё изображение.

— Нет, Ник Лов, — не поддержав шутки, ответила Лита, — это вовсе не так. Когда я повзрослела, то часто приходила сюда и смотрела на твоё лицо. Я смотрела на него даже чаще, чем видеофильмы ваших времён, где ты тоже изображён. Ты вовсе не кажешься мне кретином.

— И Лита ласково опёрлась рукой на плечо Ник Лова.

Рядом с Ник Ловом висел портрет Мен Ри. Он был изображён на нём также улыбающимся. Портрет был сделан ещё до случившейся с Мен Ри трагедии. Далее шли портреты детей Вер Ли и затем длинная вереница их потомков, все снятые примерно в одном возрасте: двадцать три — двадцать шесть лет. Пробежав глазами эту длинную галерею, в которой встречались в различных вариантах лица, иногда напоминавшие Вер Ли, иногда Мен Ри, иногда никого не напоминавшие, Ник Лов взял Литу за руку и повёл её к выходу.

— Нет, Лита, — сказал он ей. — Я ещё не готов к тому, чтобы узнать, как жили и что делали изображённые здесь люди. Я ещё слишком близок к тем первым. И у меня в душе нет места для двухсот с лишним лет. — Ник Лов задумчиво посмотрел на Литу, взяв её руку, и добавил: — Пока я готов лишь к тому, чтобы видеть и узнавать тебя.

Лита, чутьём женщины поняв, что с ним следует согласиться, провела до его волосам и сказала:

— Конечно, Ник Лов. Единственно, что меня огорчает, так это то, что произошёл небольшой сбой в расчёте времени и я тебя не встретила. Это могло дорого нам обойтись!

— Ничего, зато многое я познал на своей шкуре. И я уже не могу забыть, что там крутят ручки проклятых вертушек, не забуду людей, которые ждут меня и верят мне. Нужно выручать друзей.

Лита посмотрела на Ник Лова и строго произнесла:

— Ник Лов, я обязана предупредить тебя о том, что шлюзовики никогда не рисковали силой вторгаться внутрь звездолёта и грозить правителям. Есть страшная ответная угроза…

— Я знаю об этом. Вер Ли сообщила мне прогноз БМ о возможности такой угрозы, — прервал Литу Ник Лов. — Угроза миновала. Именно из этих соображений Большой Мозг в своё время и определил день моего пробуждения.

— Я знаю об этом, но не до конца уверена, что всё это так.

— Это так, и, когда я объясню детали, ты убедишься в этом тоже. Насколько я заметил по парку машин, ни одного вездехода, кроме того, который мы видели в тронном зале, правители за всю историю шлюзов более не получили?

— Не получили, — подтвердила Лита. — Мы выполнили все инструкции Вер Ли, заложенные в память БМ.

— Тот же, который мы видели, вывел сам Ша Вайн. И других запасов расщепляющихся материалов в его руки попасть не могло? — настойчиво продолжал Ник Лов.

— Нет, — подтвердила Лита.

— Прекрасно! Это означает, что угроза, которой пользовались правители два столетия, шантажируя шлюзовиков, больше не существует.

— В общем-то я изучала этот вопрос…

— Но всё же ты почувствуешь больше уверенности, когда другой повторит тебе доказательства, — засмеялся Ник Лов и, опять обняв её, поцеловал в щеку. — Конечно, ещё раз проверю и ещё раз объясню. А пока нам надо продумать план нового похода в жилую часть звездолёта, с тем чтобы освободить друзей.

— Ник Лов! Ты рискнёшь опять пойти туда?

— Не бойся. На этот раз всё пройдет благополучно. Но нужно спешить. Друзьям моим в заключении угрожает опасность расправы.

— Как же ты собираешься избежать повторения своих злоключений? Опять взять за горло Правителя? — насмешливо спросила Лита.

— Нет, уже хватит, — брезгливо ответил Ник Лов, вспомнив прикосновение потного, трясущеюся тела Вайна. — На этот раз и пойду туда в космическом скафандре.

— То-то будет страху у космитов. Шлюзовики всегда воздерживались от возбуждения к себе лишней ненависти.

— Ранее это было обосновано. Да и сейчас это очень меня беспокоит. Дать такую пищу враждебной для нас пропаганде о страшилищах-шлюзовиках! А последствия этого преодолевать придётся нам же, — задумчиво произнёс Ник Лов. — К сожалению, применить постановку индивидуального силового поля нельзя: в закрытом помещении оно разломает стенки.

— Тогда надо постараться, чтобы в скафандре тебя видело как можно меньше народу.

— Естественно. Но те, что увидят, разнесут слухи. Да и власти постараются.

И они оба сосредоточились на плане того, как вывести снизу, из этажа «чёрных», трёх-четырёх человек. Наиболее удобным им показался путь через лифт. Как пояснил Лите Ник Лов, кабина одного лифта сверху запускается, и она сможет поднять её в нужный момент назад. Сигнал будет подан Ник Ловом по радио, ибо налаживать автоматику сейчас некогда. Лучшим временем для похода был признан вечер сегодняшнего дня, когда заключённые возвратятся в общее помещение после работы.

— Как ты думаешь, Лита, — спросил Ник Лов, — почему отец нынешнего Вайна расправился с твоим дедом, зачем твой дед пошёл к ним?

— Дед оставил мне запись, — ответила Лита. — В ней назвал две причины. Первая — он хотел выручить мою мать. Какое-то время после её ухода они общались по радио. Но затем связь прекратилась и мать более не давала никаких сообщений. Дед очень тосковал по ней. Он почему-то решил, что она жива и нуждается в его помощи. — Лита замолчала, как бы отдавая дань памяти безвременно ушедшей матери и погибшему деду.

Затем продолжила: — Была и вторая причина, которую указал мне дед. Он говорил, что попытается убедить правителей дать ему на воспитание подростка или юношу.

Лита смущённо улыбнулась и тронула Ник Лова за рукав.

— Но вовсе не с целью сделать его моим мужем. Нет, нет. Здесь он тоже полностью полагался на тебя и так же, как и мама, говорил мне об этом. Ник Лов был тронут той доверчивой простотой, с которой Лита говорила с ним. Но потом подумал, что вопросы любви в истории шлюзов были подчинены жестокой необходимости продления рода; они никогда не были предметом поэтизации и романтики. И потому Лита, воспитанная в этих условиях, так проста в выражении своих чувств. Что ж поделаешь! Люди, жившие в шлюзах, оказались лишёнными многих радостей и поэзии человеческих взаимоотношений. Весь этот мир оказался многого лишённым.

— Дед сообщил мне в той же записи, — продолжала Лита, — что он очень беспокоится за целостность оболочки. И хотел обучить юношу-добровольца, которого намеревался найти. Самому ему уже трудно было выходить в космос, ведь ему было за семьдесят. — Поймав удивлённый взгляд Ник Лова, Лита добавила: — Ты, Ник Лов, должен знать, что мы, шлюзовики, выраставшие в зоне малой тяжести, не обладали вашим здоровьем и вашим долголетием.

Ник Лов непроизвольно оглядел Литу, как бы прикидывая, в какой степени эти слова относятся и к ней.

— Да, да, — поняла она его взгляд. — Это относится и ко мне. Несмотря на комплекс упражнений, которые мы пунктуально выполняем, очень малая тяжесть в шлюзах не способствует физическому развитию. Ник Лов заставил Литу примерить женский скафандр, которых было в достатке в хранилище звездолёта. Надел скафандр и сам. Они прогулялись по шлюзам проверили автоматику. Всё было в порядке. Потребовалась лишь подзарядка энергетических источников питания скафандров. Ник Лов разъяснил Лите, что пойдёт в «чёрный» этаж в жёстком скафандре, ибо мягкий может быть пробит пулей. А то, что у космитов есть из чего выпускать пули, он уже знает. Затем они прорезали прямой ход в лифтовую камеру, заделанный в давние времена. Работа не заняла много времени. Ник Лов и Лита довольно быстро очутились в шахте, и Ник Лов проинструктировал Литу, как запускать лифт на спуск и подъём. Когда кабина лифта была поднята, Ник Лов спрыгнул на её крышу, с которой космиты всё же убрали трансформатор, и, ничего не объясняя Лите, собрал останки шлюзовика, до сих пор лежащие на крыше, в приготовленный пластмассовый мешок. Затянув мешок шнурком, Ник Лов подошёл к молча наблюдавшей за ним Лите и сказал: