Майкл Мэнсон - Конан и дар Митры

- А чем это место хуже всякого другого? - капитан с деланным недоумением огляделся по сторонам. - Шагай вдоль берега прямо на юг, и обедать будешь уже в лучшей шандаратской харчевне! - Он нетерпеливо протянул руку. - Ну, давай, рассчитывайся! Десять золотых, как договаривались! Я тоже спешу!

Фарал вытащил из-под плаща увесистый кошель и отсчитал деньги. Столпившиеся за спиной капитана пираты жадно поглядывали на золото.

- Держи, почтенный! Только не десять, а пять - ты немного ошибся.

Конан, устроившись за камнем, только головой покрутил. Похоже, этот Фарал тронулся умом! Решил прокатиться на пиратской галере, позвенел кошельком с золотом и принялся спорить о цене - тут, на пустынном берегу, один против семи головорезов! Очень непредусмотрительно... Несмотря на юные года и скудный жизненный опыт, киммериец не сомневался в том, как развернутся дальнейшие события.

Как он и предполагал, лицо пиратского вожака начало наливаться кровью.

- Пять, говоришь? - взревел капитан, хватаясь за рукоять длинного прямого меча. (Отличный клинок, подумал Конан, сглотнув слюну.) - Пять, вонючий краб? Выходит, я вру? - он выдержал многозначительную паузу и уже раскрыл рот, но Фарал спокойно прервал его.

- Конечно, врешь. Бери, как договорились, или не получишь ничего.

Капитан внезапно успокоился; вероятно, ярость его была напускной и имела целью нагнать страху на пассажира.

- Значит, так, - деловым тоном произнес он, - ты отказываешься платить. Теперь отдашь и кошелек, и прочее свое добро. Но я не злой человек, нет! Я обещал, что обедать ты будешь в лучшей харчевне Шандарата... Ну, поэтому три серебряных монеты можешь оставить себе: уплатишь пошлину у городских ворот, и еще хватит на жратву и вино.

Фарал, улыбнувшись, молча покачал головой, по-прежнему протягивая капитану на раскрытой ладони свое золото. На купца или богатого рыцаря этот парень не похож, отметил Конан, но деньги у него водятся. Может, помочь? Пожалуй, это принесет больше барыша, чем плавание с этаким выжигой... Он неодобрительно покосился на главаря пиратов.

- Вижу, рассчитываться ты не хочешь, - произнес тот с явным удовлетворением. - Ну, клянусь клыками Нергала, шандаратского винца ты сегодня не отведаешь... некуда будет лить винцо! - Он повернулся к своим людям и резко приказал: - Живо, парни! Раздеть, снять два ремня со спины от плеч до пяток, а потом - чик! - Ребром ладони капитан провел по горлу, и шайка его ринулась вперед.

Конан привстал на коленях, вытягивая из-за пояса саблю. Он не успел еще решить, стоит ли вмешиваться в драку и на чьей стороне, как Фарал уже сунул деньги обратно в кошель, отскочил на пару шагов и сбросил плащ. На спине у него были закреплены два клинка в простых ножнах из кожи (их-то рукояти и оттопыривали накидку), и вылетели эти клинки под свет благого Митры с потрясающей скоростью. Не просто вылетели: правый оказался в горле одного пирата, а левый - в животе другого.

Пораженный таким искусством, Конан вскочил на ноги. Теперь не существовало вопроса, драться или не драться; надо было поспеть вовремя. Капитанский меч казался юному киммерийцу очень соблазнительной добычей; он любил такие клинки, прямые, обоюдоострые и длинные.

С боевым воплем Конан выпрыгнул из-за валуна. Пока он мчался по песку к главарю пиратов, тот, в полном ошеломлении, переводил взор то на нового противника, то на замершего в странной боевой стойке Фарала, то на четверых своих людей, с окаменевшими лицами подступавших к пассажиру. Наконец он с проклятьями потащил из ножен меч.

Пират был посредственным фехтовальщиком, Конан понял это сразу. К тому же этот мужчина, которому стукнуло лет сорок, оказался послабее юного варвара, да и дыхание у него не отличалось должной глубиной. Уступал он противнику и в подвижности, так что Конан, энергично размахивая саблей, отметил: на стенах Венариума с этим вилайетским головорезом разобрался бы любой солдат из Аквилонии, не говоря уж о киммерийских бойцах. Капитана, однако, спасал меч, превосходный клинок раза в полтора длиннее сабли, произведенной на свет стараниями Шеймиса.

Тем не менее, Конан теснил пирата к воде и, прислушиваясь к звону стали за спиной, выбирал момент для смертельного удара. Фарал, этот странник, прибывший на галере, был, конечно, очень ловок и умело провел первую атаку; однако на него наседали четыре бандита. Кроме того, Конан краем глаза заметил, что от судна отвалила вторая шлюпка и быстро пошла к берегу. Это становилось уже серьезным!

Он шагнул к противнику и впервые нанес удар в полную силу. По задумке, гарда и нижняя часть лезвия должны были отбросить меч, а кончик острия войти между пятым и шестым ребром в бок пирата; получилось же нечто совсем иное. Жалобно звякнув, сабля обломилась у самой рукояти, и Конан оказался безоружным - если не считать сточенного ножа. Мало того: капитанский клинок упирался ему прямо под левую ключицу.

Его спасло лишь изумление, отразившееся на лице пирата; тот, видимо, впервые рассмотрел, с кем ввязался в схватку.

- Сопляк, чтоб мне не видеть света Митры! Молокосос, нищий ублюдок! Губы его скривились в презрительной усмешке, и Конан понял, что молодость лет его не спасет; ждать пощады не стоило. - Ну, сучий выкормыш, сейчас посмотрим, какого цвета у тебя кровь! У такого юнца, я думаю, она будет розовой, как у месячного поросенка.

Конан не любил, когда ему напоминали о возрасте. Похоже, эти южане судили о воинах только по лицу и отсутствию бороды, тогда как в Киммерии он считался мужчиной - с того самого дня, как взял на меч первого врага. А под Венариумом он перерезал не одну глотку! Но времени для обид не оставалось, ибо превосходный клинок капитана вот-вот должен был выйти у него из спины. Скрипнув зубами, Конан хлопнул ладонью по своей сумке.

- Ты, недоносок! Твоя сабля сломалась! Сделай что-нибудь!

- Сейчас, хозяин! - раздался в ответ чуть слышный писк, и внезапно предводитель разбойников выпучил глаза и отбросил меч. Затем, схватившись за живот, он заметался по берегу, словно вспугнутый волчьей стаей гирканский заяц, и вдруг ринулся прямо в воду, навстречу второй шлюпке.

- Что ты с ним сделал? - поинтересовался Конан, наклонившись, чтобы поднять вожделенный меч.

Из сумки донесся печальный вздох.

- Я хотел испепелить его на месте, мой господин, но, кажется, переоценил свои силы... Боюсь, у него только легкое расстройство желудка... Так что лучше начинай работать ногами, хозяин! Лихие люди, повторяю тебе!

- Бегать я не привык, - буркнул Конан и повернулся к остальным противникам, удивляясь наступившей за спиной тишине.

Там все было кончено. Фарал неторопливо вытирал свои клинки, легкие, длинные, со странным выгибом у острия; перед ним на песке лежало шесть трупов.