Клиффорд Саймак - Сильнодействующее средство

— Но вы сказали, что вас зовут Герман.

— Будучи в Риме, — ответил тот, — поступай как римлянин.

— Вот как? Боже, вы хотите сказать… вы чужак. Но не имеете же вы в виду…

Незнакомец довольно кивнул:

— С другой планеты и другой звезды. И очень много световых лет.

— Будь я проклят! — выругался Келли. Он стоял, глядя на чужака, а чужак улыбался ему, слегка неуверенно.

— Вы вероятно думаете, — сказал он, — "как он похож на человека!"

— Именно это у меня в голове.

— Может, вы меня осмотрите? Вы же знаете человеческое тело.

— Хорошо, — угрюмо согласился доктор, которому не понравилось это предложение. — Но человеческое тело может принимать странные формы.

— Но не такие, — ответил незнакомец, показывая свои руки.

— Да, — согласился пораженный Келли, — не такие!

На руке было три пальца, и два из них — большие, как будто птичья лапа превратилась в руку.

— Может, такие? — спросил незнакомец и встал, спуская брюки.

— Нет, — ответил старый доктор, потрясенный более, чем за все годы долгой практики.

— В таком случае, — сказал чужак, застегивая брюки, — я думаю, вопрос решен. — Он снова сел и спокойно скрестил ноги.

— Если вы имеете в виду, что я признал вас чужаком, — сказал Келли, — то вы правы, хотя это не так-то легко.

— Я не думаю, что это легко. Сильное потрясение.

Келли провел рукой по лицу:

— Да, потрясение, конечно. Но есть и другие моменты…

— Вы имеете в виду язык, — сказал чужак, — и мое знание ваших обычаев.

— Естественно.

— Мы изучали вас. Провели с вами немало времени. Не я один, конечно…

— Но вы так хорошо говорите, — возразил доктор. — Как высокообразованный иностранец.

— Именно таковым я и являюсь.

— Ну… вы правы, — согласился док. — Я как-то не подумал об этом.

— Я не очень разговорчив, — продолжал чужак, — я знаю много слов, но не всегда использую их правильно. И мой словарь включает лишь слова бытовой речи. В технических вопросах я не буду столь умелым.

Док прошел за свой стол и потрясенный сел.

— Ладно, — сказал он. — Оставим пока. Я признаю, что вы чужак. Ответьте мне на другой вопрос: зачем вы здесь?

Он был крайне удивлен спокойствию, с которым воспринял эту ситуацию. Немного погодя, он знал это, когда у него будет время подумать, он будет потрясен.

— Вы, доктор, — сказал чужак, — вы лекарь своей расы?

— Да, — ответил Келли, — я один из многих лекарей.

— Вы напряженно работаете, чтобы сделать нехорошее хорошим. Вы лечите разорванную плоть. Вы оттягиваете смерть…

— Мы пытаемся. Иногда нам это не удается.

— У вас множество болезней: рак, сердечные приступы, простуды и множество других… я не могу вспомнить слова.

— Эпидемии, — предположил Келли.

— Эпидемии, верно. Вы меня извините, я совсем недавно овладел вашим языком.

— Давайте оставим эти вежливости, — предложил Келли. — Обойдемся без них.

— Плохо иметь все эти болезни, — сказал чужак. — Нехорошо, ужасно!

— Теперь их меньше, чем раньше. Многие мы ликвидировали.

— И, конечно, — сказал чужак, — вы зарабатываете ими себе на жизнь.

— Что вы такое говорите? — вскричал доктор.

— Пожалуйста, будьте терпимы, если я чего-нибудь не понял. Постигнуть экономическую систему труднее всего.

— Я знаю, что вы имеете в виду, — проворчал Келли, — но, позвольте сказать вам, сэр…

"Что толку, — подумал он. — Чужак думает так же, как и многие люди".

— Мне хотелось бы отметить, — снова начал он, — что медицина напряженно работает над тем, как уничтожить болезни, о которых вы говорите. Мы делаем все, чтобы сократить собственную работу.

— Прекрасно, — сказал чужак, — я так и думал, хотя это не совпадает с реальным положением дел на вашей планете. Однако, думаю, вы не откажетесь от уничтожения всех болезней.

— Послушайте, — сказал доктор, чувствуя, что с него довольно. — Не знаю, к чему вы клоните, но я голоден и устал, и если вы намерены беседовать на философские темы…

— Философия, — сказал чужак, — о, совсем не философия. Я практик. Я пришел, чтобы предложить уничтожение всех болезней.

Некоторое время они сидели в молчании, затем Келли протестующе зашевелился и сказал:

— Может, я вас неверно понял, но, кажется, вы сказали…

— У меня есть метод, способ, средство — я не могу найти подходящее слово, — чтобы уничтожить все болезни.

— Вакцина, — сказал старый док.

— Именно. Впрочем, оно отличается от вакцины, которую вы употребляете.

— Рак? — спросил доктор.

Чужак кивнул:

— Рак, и грипп, и все остальное.

— Сердце, — возразил Келли, — невозможно вакцинировать сердце.

— И его тоже. Это не настоящая вакцинация. Средство делает тело сильным, делает его правильным. Все равно что заменить изношенный мотор новым. Мотор, конечно, со временем износится, но будет функционировать, пока совершенно не разрушится.

Док сурово смотрел на чужака.

— Сэр, — сказал он, — такими вещами не шутят.

— Я не шучу.

— И эта вакцина — она подействует на людей? И не имеет побочных эффектов?

— Уверен в этом. Мы изучали вашу… ваше… способ работы тела.

— Метаболизм, — вот нужное вам слово.

— Спасибо, — сказал чужак.

— А цена? — спросил доктор.

— Цены нет. Мы просто отдаем вам.

— Без всяких условий? Должно быть что-то…

— Без всяких условий.

— Чужак встал со стула, достал плоский ящичек и положил его на стол, нажал с одной стороны — крышка открылась. Внутри были подушечки, похожие на хирургические подушечки-прокладки, но не из ткани. Док протянул руку, она застыла над ящичком.

— Можно? — спросил он.

— Конечно. Возьмите за верхушку.

Келли осторожно поднял одну из подушечек, положил на стол, потер ее пальцем — в ней была жидкость. Он почувствовал, как она переливается под давлением его пальца. Он перевернул подушечку: с обратной стороны она была неровной, как бы усаженной множеством крошечных острых зубцов.

— Нужно приложить шероховатой стороной к телу пациента, — пояснил чужак. — Она прилипает к нему. Становится его частью. Тело абсорбирует вакцину, и подушечка отпадает.

— И все?

— Все.

Док осторожно поднял подушечку двумя пальцами и положил обратно в ящичек. Он взглянул на чужака:

— Но почему? Почему вы отдаете нам это?

— Вы не понимаете? — удивился чужак. — В самом деле не понимаете?

— Нет.

Глаза чужака неожиданно стали старыми и усталыми, и он сказал:

— В следующий миллион лет поймете!

— Тогда меня уже не будет, — сказал док.

— В следующий миллион лет, — продолжал чужак, — вы будете делать то же самое, но, наверно, по-другому. И кто-нибудь спросит вас, и вы не сможете ответить, так же, как не могу я.

Если это и был упрек, то весьма мягкий.

— Вы можете сказать, что там? — спросил доктор, указывая на подушечки.